Интервью с В. Штарком – Часть 2

Вторая часть интервью с Вернером Штарком, почётным профессором Марбургского университета и всемирно-известным специалистом в исторически-ориентированном кантоведении.

Вернер Штарк

– Какое место в Вашей работе занимает сотрудничество с коллегами из России? И речь, может быть, не только о кантоведах…

– За пределами кантоведения, если понимать его в широком смысле, я, к сожалению, не наладил контактов с другими учёными. Наверное, во многом по той причине, что не владею русским языком.

– Когда и как Вы впервые посетили Россию, какие изменения стали наиболее заметны в последующих визитах? Есть какие-то яркие впечатления, от университета и не только?..

– И первая, и вторая поездка стали незабываемыми: сначала в Калининград осенью 1990 года, затем в Москву в январе 1992 года. Целью этих поездок был поиск рукописей Канта, которые хранились в «Государственной и Университетской библиотеке» Кёнигсберга и пропали в 1945 году. Очень впечатлила встреча с г-ном Калинниковым, и с Владимиром Брюшинкиным, безвременно почившим. Они всегда очень благосклонно относились к моей работе и всесторонне поддерживали её. Примерно то же могу сказать о Москве, но в роли учёного я там был всего один раз. Позднее, через несколько лет, пропавшими уникальными документами о жизни и деятельности Иммануила Канта интересовались молодые российские коллеги, это Вадим Курпаков и Алексей Круглов. С тех пор я с ними в постоянном контакте.

– Какими Вам видятся достижения и перспективы современного российского кантоведения?

– Едва ли могу о нём судить, поскольку не владею русским языком.

– В каком направлении сегодня развивается российская политика и политическая культура, на Ваш взгляд?

– Снова воздержусь от ответа, по той же причине.

– А наука и образование в России – замечаете какие-то тенденции?

– Увы, опять же не могу дать достаточно развёрнутую оценку. Прежде всего, мне неясно, изменилась ли эта система после распада Советского Союза, и как именно она изменилась. Университеты теперь менее зависимы от государственных инстанций?

– Хотелось бы немного узнать о вашей политической деятельности. Вы депутат в своём округе?

– Да, я ступил на малую политическую сцену в деревне Кёльбе, в которой живу уже 18 лет, – отчасти в составе правления своей общины, отчасти как один из её представителей в районном собрании. Радости от этого дела сейчас мало, потому что сельские общины стоят на самом слабом из трёх уровней государственной власти (федеральный, региональный, муниципальный); законодательными полномочиями – а заодно и главными рычагами распределения финансов – обладают инстанции двух верхних уровней. Вследствие этого, местная власть всё чаще сталкивается с дефицитом финансов. Для меня как исторически мыслящего человека это несколько парадоксальная ситуация: ведь города и сельские общины намного старше, чем современная федеральная власть или «федеральные земли», которые в сегодняшнем виде существуют с 1945 или с 1989 года. И с демократической точки зрения, районные депутаты стоят ближе к своим избирателям; ввиду пространственной близости, они все живут в одной местности и встречаются лично. И это одно из тех оснований, на которых держится мой локальный ангажемент.

– Соблюдается ли сегодня в Германии заповедь Канта о том, чтобы правители давали философам свободно высказываться и выслушивали их мнение?

– Чтобы дать такую оценку, нужен, как мне кажется, очень масштабный взгляд, и в то же время с учётом очень многих фактических деталей – поэтому, знаете, всерьёз отвечать не хочется. Если этим интересоваться, следует обратить внимание на различные объединения учёных и на научные организации вообще. Я не вижу, чтобы «философам» сегодня доставалась особая роль в политической или общественной жизни; разве что, когда стоит вопрос жизни и смерти: в «комиссиях по этике» философы активно участвуют, наряду с врачами, юристами и теологами. По-видимому, так проявляется влияние традиционного деления университета на четыре факультета.

– Как в целом идеи Канта повлияли на культуру и правовой строй Германии?

– Очень интересный вопрос, который склоняет к большому экскурсу, но сейчас отвечу предельно кратко: в первом параграфе нашего «Основного закона», т.е. Конституции, встречается одно из ведущих понятий кантовской этики: «Достоинство человека неприкосновенно». В исторической перспективе подобную формулировку едва ли можно где-то найти вплоть до 1785 года, когда Кант опубликовал свои «Основы метафизики нравственности». Таково, по меньшей мере, моё мнение – или, может быть, вам знакома ещё чья-либо Конституция, в которой понятие «достоинство человека» занимает столь почётное место?

– В каких проектах Вы сейчас работаете?

– Над чем я работаю? Это три области или, можно сказать, темы. Во-первых, издание рукописи Канта, которую я, вместе с польскими коллегами, обнаружил более 10 лет назад в фондах библиотеки города Данцига, как она раньше называлась. Во-вторых, публикация студенческих конспектов лекций Канта по физической географии. Третье – это вопрос о том, что именно Кант стремился доказать своими „Основами метафизики нравственности“.

– Марбургский архив Канта – чем он интересен прежде всего, в чём его особенности?

– Марбургский архив Канта – по сути своей архив вторичных источников, т.е., там находятся преимущественно копии рукописей Канта (на фотоплёнке / цифровые / бумажные), а также копии студенческих записей его лекций. Краткий обзор этого собрания опубликован в «Кант-Штудиен» в 1988 году. А вообще – в Марбурге есть два учреждения, которые значимы для исторически ориентированного кантоведения: это университетская библиотека, где хранится довольно много первых изданий сочинений Канта и три рукописи его студентов, а также Институт имени Гердера, с его разнообразными собраниями источников информации о тех областях в Восточной и Центральной Европе, где раньше жили немцы.

– Насколько противоречива, на Ваш взгляд, философия Канта? Всегда ли можно понять и разрешить какую-либо нестыковку высказываний, которая порой бывает в его сочинениях?

– Противоречия – хотя я предпочёл бы говорить о расхождениях – в философии Канта часто можно разрешить, либо прояснить, если учитывать обстоятельства, в которых он писал свои тексты, и не пытаться понять их так, будто они все вместе должны мыслиться в рамках единой «системы».

– Политико-правовой универсализм Канта – это чисто идеальный ориентир, формальный и абстрактный, или в современном мире у него есть реальные основания?

– Сегодня по-прежнему есть чему поучиться у Канта в его манере и его способе философствования, – прежде всего, поучиться, собственно, размышлять и доводить размышление до определённой завершённости.

Вопросы задавал А. Зильбер