В.Ф. Шалькевич, А.А. Легчилин. Рецепция философии И. Канта в Беларуси и Литве в первой трети XIX века
Проблема рецепции философии Канта в Беларуси и Литве в первой трети XIX века изучена все еще далеко недостаточно, хотя во всех отношениях представляет собой интересное и оригинальное явление в духовной жизни белорусского и литовского общества того времени. На территории Беларуси и Литвы в то время действовали два неординарных высших учебных заведения — Виленский университет и Полоцкая иезуитская академия, в составе которой функционировал философский и теологический факультеты [11, s. 18—19]. В Вильно и Полоцке трудился ряд известных ученых из различных государств Европы, представителей различных национальностей (белорусов, поляков, немцев, итальянцев, французов др.), на высоком уровне преподавалась философия и смежные с ней учебные дисциплины. Виленскими и полоцкими учеными был подготовлен и опубликован ряд значительных философских трудов преимущественно, в силу сложившихся исторических традиций, на латинском и польском языках. Это были исследования И.Г. Абихта [6], Ю. Анджиолини [7], В. Бучинского [8; 9], А. Довгирда [10], братьев Яна и Анджея Снядецких и др., которые являются ценнейшими источниками для изучения философской мысли того времени двух народов-соседей, в том числе и для изучения рецепции философии Иммануила Канта. В Вильно и Полоцке, являвшимися уже в то время значительными научными центрами, выходили два различных по своей идейной направленности периодических научных журнала «Виленский днев-ник» и «Полоцкий ежемесячник», на страницах которых затрагивались и оценивались различные аспекты философии И. Канта. Эти публикации также относятся к числу ценнейших источников для изучения рецепции философии немецкого мыслителя в Беларуси и Литве.
Уместно указать и на трудность, с которой неизбежно сталкивается всякий, кто берется за изучение данной проблемы. Периодические издания и философские труды, выходившие в то время в Беларуси и Литве, сохранились в небольшом количестве экземпляров (некоторые в единичных экземплярах) и относятся к числу исключительно редких и малодоступных изданий. Они отсутствуют даже в крупнейших научных библиотеках Беларуси, Литвы, России. Именно это обстоятельство значительно сдерживает исследование данной проблемы.
В нашей публикации представлена лишь основная тенденция восприятия философских идей Канта в Беларуси и Литве в начале XIX века, нашедшее отражение в философской литературе того времени. Детально эта проблема может быть рассмотрена, разумеется, в более объемной публикации.
Одним из тех, кто первым по достоинству оценил философские, и прежде всего социально-политические, идеи кенигсбергского мыслителя как систему идей буржуазного либерализма, направленную на освобождение личности от гнета феодализма, деспотизма и церковных авторитетов, был уроженец Беларуси, непосредственный слушатель и ученик И. Канта Иосиф Быховец (1778—1845). Бывший студент Главной школы Великого княжества Литовского, участник восстания Т. Костюшко (1794), И. Быховец, после подавления восстания, спасаясь от репрессий, оказался в Кенигсберге, где слушал последние лекции кенигсбергского мыслителя. Находясь в Кенигс-берге, И. Быховец перевел на польский язык и издал в 1796 году только что вышедший там трактат И. Канта «К вечному миру» (1795), в котором излагались гуманистические идеи установления «вечного мира» между народами.
Мир, по И. Канту, может быть установлен между государствами с демократическими формами правления, в которых совершено разделение властей (т.е. осуществлено отделение исполнительной власти от законодательной), а также при условии создания всеохватывающей федерации самостоятельных равноправных демократических государств, устроенных по республиканскому типу. Залогом образования такого союза должны служить просвещение, нравственное воспитание, экономическое сотрудничество народов, благоразумие правителей.
В 1799 году И. Быховец перевел на польский язык и издал также в Кенигсберге еще одно произведение И. Канта «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», в котором доказывалась закономерность социального прогресса благодаря распространению знаний и преодолению предрассудков, осуждались феодальные порядки как противоречащие разуму человека. Своими переводами работ И. Канта на польский язык И. Быховец способствовал пропаганде идей политического либерализма. Его переводческая, издательская и комментаторская деятельность шли в одном направлении с устремлениями сторонников либеральных идей в Беларуси и Литве, желанным идеалом для которых была правовая форма организации государства с разделением властей. Наряду с И. Быховцом высоко оценил философию И. Канта Анджей Снядецкий (1768—1838), профессор химии Виленского университета, брат Яна Снядецкого. В своей речи, произнесенной в начале нового 1799/1800 учебного года, он подчеркнул, что «Критикой чистого разума» И. Кант «заслуженно стяжал себе в ученом мире бессмертную славу».
Оценку Е. Снядецкого разделил куратор Виленского учебного округа А. Чарторыйский, а также тогдашний ректор университета И. Стройновский. Было решено пригласить на кафедру философии в Вильно кого-либо из уже известных кантианцев. Выбор пал на профессора философии Эрлангенского университета И.Г. Абихта (1762—1816), которого А. Чарторыйскому рекомендовал академик Петербургской академии наук математик Н.И. Фусс (1755—1826). К этому времени И.Г. Абихт был уже известен своей работой, получившей премию Берлинской академии наук «Прогресс метафизики от Лейбница до Вольфа» (1796), написанной в духе трансцендентального идеализма. В 1804 году И.Г Абихт прибыл в Вильно. На протяжении двенадцати лет он преподавал здесь логику, метафизику, этику, психологию, введение в философию. Его пребывание в Вильно не прошло бесследно. Из числа слушателей И.Г. Абихта вышел ряд известных философов своего времени, приверженцев взглядов немецкого мыслителя. В частности, ученик И.Г. Абихта К. Ширма (1791—1866) стал профессором философии Варшавского университета. Наряду с К.Д. Ширмой известную роль в пропаганде духовного наследия И. Канта в Беларуси и Литве, конкретно его педагогических взглядов, сыграл другой слушатель Г.И. Абихта, выпускник Виленского университета Ян Бобровский (1777—1823). В 1819 году он перевел и издал в Вильно работу И. Канта «О педагогике», в которой немецкий мыслитель проводил идею смягчения влияния церкви на воспитательный процесс. В ней, в частности, И. Кант, педагогические взгляды которого находились под значительным влиянием Ж.-Ж. Руссо, солидаризировался с французским просветителем в том, что религиозное воспитание следует начинать не с детского, а скорее, с юношеского возраста, поскольку дети не могут составить себе должного понятия о боге, а следовательно, осознавать перед ним свои обязанности. Поэтому необходимо сначала ознакомить детей с обязанностями человека, его назначением, укрепить в них силу суждения, дать им необходимые сведения о мироздании и лишь после этого раскрыть понятие о высшем существе. Эти идеи вытекали из целей воспитания, которое, по И. Канту, должно вести человеческий род к совершенству, развивать его природу, содействовать выполнению человеком его назначения.
Непосредственным учеником И.Г. Абихта был также магистр философии Л. Розвадовский. После окончания Виленского университета (1817) он трудился в гимназии города Слуцка (ныне Минская область), посвятив значительную часть своей жизни изучению и комментированию философии И. Канта. После его смерти (1869) осталось несколько рукописей, важнейшей из которых была «Философская система Канта». До 1905 года рукопись хранилась в библиотеке Слуцкой гимназии. Дальнейшая ее судьба остается пока неизвестной.
Деятельность И.Г Абихта в Вильно совпала со временем ректорства и активной научной и педагогической деятельностью выдающегося ученого-энциклопедиста того времени, члена-корреспондента Петербургской академии наук Яна Снядецкого (1756—1830). Кроме специально математических и астрономических сочинений Я. Снядецким написан ряд таких философских работ, как «О метафизике», «О философии», «Философия человеческого ума» и др. Будучи сторонником сенсуализма французских просветителей XVIII века, он выступил противником априоризма и агностицизма И. Канта. Начиная с 1806 года Я. Снядецкий постоянно обращался к анализу философии И. Канта, полемизировал с ним в ряде своих публикаций [14, s. 179—194, 393].
Исходная философская точка зрения Я. Снядецкого представлена прежде всего в его небольшой статье «О метафизике» (1814) . В ней Я. Снядецкий указывает на необходимость строго отличать настоящую, научную метафизику от «метафизических романов». По его мнению, каждая отрасль знания имеет свою метафизику. Метафизика каждой отрасли науки — это логическая разработка общих принципов, лежащих в ее основании, но отнюдь не ее критика. Критику основ познавательных способностей Я. Снядецкий считает невозможной и выступает против «мечтательных» попыток подобной критики. Другими словами, по его мнению, метафизика возможна, но не как прелиминарная дисциплина и введение в специальные науки, а только как их результат. Она должна основываться на точном знании фактического и теоретического содержания специальных наук. Обращаясь к анализу философии И. Канта, Я. Снядецкий писал: «Из греческих мечтаний выработались европейские (средневековые) странности и умственные аберрации, которые, будучи осмеяны и подавлены науками о реальных предметах, возобновились в конце прошлого и в начале текущего столетия в северной Германии. Они начали распространять в области человеческого знания опустошительную заразу, отвлекая человеческий ум от реальных предметов и направлять его к призракам, задерживая прогресс наук и погружая их в непроницаемую тьму» [12, s. 221]. Анализируя философию И. Канта, Я. Снядецкий в этой статье обращает главным образом внимание на неясность изложения, говоря, что все, что ясно задумано, может быть ясно высказано, а кто говорит неясно, тот не понимает самого себя. Наука — это область ясных и точных понятий, в ней нет места чему-нибудь темному. «Всякая неясная наука или подозрительна, или ложна» [12, s. 221].
Критика философии И. Канта составляет главное содержание второй работы Я. Снядецкого «О философии» (1818). Свои возражения против учения немецкого мыслителя Я. Снядецкий сводит к следующим четырем: 1) излишнее недоверие к показаниям органов чувств; 2) операции над невозможным понятием мыслящего существа, которое лишено чувств; 3) недоказанность главных принципов, на которых построено учение И. Канта; 4) неясное изложение и запутанная терминология.
Первое возражение вытекает у Я. Снядецкого из его «первого правила здравой философии». Если она не в праве стремиться к познанию трансцендентного, то она должна до известной степени доверять чувствам. Это не исключает, впрочем, необходимости проверки содержащегося в них материала. Показания одного чувства мы проверяем посредством других чувств, все показания посредством логического анализа и сопоставления добытого таким образом материала с известными заранее законами логики и положительной науки. Таким образом, мы можем прийти к убеждению, что цвет, запах, теплота и т. д. не свойственны телам самим по себе. Но, например, мы не в праве предполагать в науке, что тела вовсе не существуют, как нечто имеющее само по себе известное протяжение, так как проверка такого предположения лежит вне всякой возможности; это — трансцендентальный и, следовательно, чуждый науке вопрос. Таково в общих чертах содержание возражения Я. Снядецкого против излишнего недоверия И. Канта к показаниям органов чувств.
Что касается второго возражения, то Я. Снядецкий принимает за доказанную и неоспоримую истину основное положение Д. Локка и его последователей: нет ничего в разуме, чего не было бы раньше в чувствах. Этого положения он сам в работе не доказывает, так как считает доказательства, приведенные английскими и французскими сенсуалистами, вполне достаточными и неопровержимыми. Лишенное чувств, но мыслящее существо, он считает призраком.
По третьему пункту Я. Снядецкий ограничивается замечанием, что И. Кант не доказал основных положений своего учения, не опровергая, однако, и того, что И. Кант считал их доказательством. Основой кантовской философии Я. Снядецкий считает не трансцендентальную эстетику, а учение о категориях. Впрочем, по его мнению, И. Кант безосновательно выдает таблицу категорий за свою собственную; она — не что иное, как измененная таблица категорий Аристотеля. Я. Снядецкий отрицает трансцендентальную идеальность пространства и времени, высказываясь против априорности их созерцания. Он не доказывает своего возражения, а ограничивается лишь замечанием, что факт присутствия в нашем сознании этих созерцаний может быть объяснен как результат опыта. Об аргументе И. Канта, что если бы созерцания пространства и времени не были априорными, то теоремы чистой геометрии и чистой механики не могли бы быть аподиктическими суждениями, Я. Снядецкий замечает, что И. Кант, по-видимому, недостаточно глубоко знал математику.
Четвертое возражение, относительно неясности изложения и путаности терминологии, является развитием того, что было сказано им по этому поводу в статье «О метафизике».
Свою философскую позицию Я. Снядецкий характеризовал следующими словами: «Я реалист, т. е. в словах я ищу не звука и ветра, а реального предмета» [13, s. 52]. Это замечание было связано с тем, что И. Кант действительно обращался с некоторыми понятиями так, как будто им не соответствовало никакого реального содержания (например, с понятием прямой линии в учении об аналитических и синтетических суждениях).
Уместно отметить, что изложенные идеи Я. Снядецкого, несмотря на их очевидную односторонность, получили в свое время широкую известность в России. Статья Я. Снядецкого «О философии» была переведена на русский язык и опубликована в журнале «Вестник Европы» (1819. № 11), вызвав среди читателей содержательную научную полемику .
Детальный анализ критики Я. Снядецким философии И. Канта дан в работах белорусского историка философии Э.К. Дорошевича, подметившего односторонний и ограниченный характер этой критики. «Правильно критикуя кантовский априоризм, схематизм, субъективно-идеалистические тенденции, Я. Снядецкий, — отмечает Э.К. Дорошевич, — не признавал у И. Канта ничего положительного, не видел колоссальной ценности поисков динамичности, диалектичности мировых процессов, в том числе и в теории познания» [3, с. 87]. Поэтому, признавая содержательность и актуальность для того времени критики философии И. Канта Я. Снядецким, нельзя не согласиться с вышеупомянутым исследователем в том, что она, будучи односторонней и ограниченной и сочетаясь с высоким научным авторитетом Яна Снядецкого, препятствовала порой правильной, всесторонней оценке философии кенигсбергского мыслителя.
Сказалась она и на деятельности полемизировавшего с Яном Снядецким И.Г. Абихта, которому удалось сохранить место профессора философии в Виленском университете только благодаря поддержке А. Чарторыйского. Под влиянием Я. Снядецкого И.Г. Абихт попытался смягчить крайности кантовского априоризма и агностицизма, о чем свидетельствовало содержание его работы «Введение в философию», изданной в 1814 году в Вильно на латинском языке. Однако постоянная конфронтация Я. Снядецкого и И.Г. Абихта не могла плодотворно сказаться на научной и педагогической деятельности последнего, пробудить у слушателей и современников особый интерес к философии И. Канта, излагавшейся к тому же лектором на латинском языке.
К числу противников И. Канта относился уроженец Могилевщины Ангел Довгирд (1776—1835), сменивший И.Г. Абихта на кафедре философии Виленского университета. Он автор фундаментального труда «Трактат о присущих мышлению правилах или логика теоретическая и практическая» (Полоцк, 1828), в котором дан последовательный анализ «Критики чистого разума» И. Канта, ее основных частей — трансцендентальной эстетики, трансцендентальной аналитики и трансцендентальной диалектики. Именно в гносеологии И. Канта А. Довгирд выявил наиболее слабые субъективно-идеалистические моменты философии кенигсбергского мыслителя. Он подошел к пониманию одного из основных противоречий системы И. Канта — допущению ноуменов и, по существу, отрицания их существования вне сознания [2, с. 160—192]. Критический анализ А. Довгирдом гносеологии И. Канта пробуждал в белорусском и литовском обществе интерес к проблемам теории познания, к философии немецкого мыслителя в целом.
С консервативных позиций критиковали И. Канта профессора Полоцкой иезуитской академии прежде всего за то, что он опроверг все основные доказательства бытия бога (онтологическое, космологическое, телеологическое) и доказал, что «рациональная теология» как теоретическая наука не имеет права на существование. В условиях Беларуси того времени критика И. Кантом «рациональной теологии» имела прогрессивное значение и именно поэтому вызывала негативную реакцию католических ортодоксов. К их числу относится прежде всего профессор философии Полоцкой иезуитской академии, видный представитель неосхоластики ХIХ века, итальянец Ю. Анджиолини (1747—1814). В своих лекциях, читаемых для студентов академии и изданных в Полоцке в 1819 году после смерти их автора, И. Анджиолини неоднократно полемизировал с И. Кантом [7, s. 101, 104]. Необоснованные выпады против философии И. Канта содержатся и в работе другого известного профессора Полоцкой иезуитской академии, уроженца Беларуси В. Бучинского (1789—1853), в частности, в его трехтомном труде «Философские наставления», изданном на латинском языке в Вене в 1843 году [15, s. 20—21]. В его основу были положены лекции, прочитанные их автором для студентов академии в Полоцке. Отдавая должное диалектическому мастерству и обширной научной эрудиции вышеназванных ученых, надо сказать, что их полемика с И. Кантом, даже в глазах их современников, выглядела демонстрацией крайнего консерватизма, не успевающих идти в ногу со временем определенных общественных сил. На их откровенный и плохо гармонирующий с эпохой консерватизм указывал, в частности, известный русский историк А.Л. Погодин (1872—1947), кстати, уроженец Витебска. Анализируя публикации профессоров Полоцкой иезуитской академии, он писал: «Главным врагом иезуитов являлась ненавистная им философия Просвещения в лице Вольтера и Руссо; они решились поднимать свою руку даже на Канта» ([4, с. ХХVI], см. также [3, с. 128; 9]).
В начале 20-х годов XIX века в Беларуси и Литве началось знакомство с философией Шеллинга. Глашатаем философского романтизма выступил Ю. Голуховский (1797—1858), непосредственный ученик Шеллинга. В 1822 году в Эрлангене на немецком языке вышло его сочинение «Философия и ее отношение к жизни целых народов и отдельных людей», посвященное Шеллингу (в 1834 году переведено «первым русским шеллингианцем» Д.М. Велланским на русский язык). Эта работа послужила основанием для приглашения Ю. Голуховского на кафедру философии в Виленский университет, где его преподавательская деятельность продолжалась весьма недолго (с осени 1823 по февраль 1824 года). Суть лекций Ю. Голуховского, пользовавшихся необычной популярностью у слушателей, в том, что философия призвана помочь людям в осознании мира как гармонической божественной целостности, в поисках связей с творческими силами природа и преодоления, таким образом, социального атомизма. Каждый народ должен иметь свою национальную философию, а подлинный философ является органом народного самосознания, имеющим право в своем стремлении к истине не считаться с застывшими традициями и мнениями большинства. Индивиду философия должна дать «целостный взгляд на мир», чувство единства с народом и мирозданием, без чего невозможно становление личности. Несмотря на свою популярность, а может, и вопреки ей, Ю. Голуховский после завершения процесса филоматов, вместе с другими популярными профессорами (М. Бобровским, И. Даниловичем, И. Лелевелем) был лишен кафедры на основании «дурного влияния на молодежь».
Закрытие самодержавием главных научных центров Беларуси и Литвы — Виленского университета (1832) и Полоцкой иезуитской академии (1820), с одной стороны, и блестящая, хотя и непродолжительная, преподавательская деятельность Ю. Голуховского — с другой, содействовали уменьшению в Беларуси интереса к философии И. Канта, пробуждению повышенного внимания сначала к философским идеям Шеллинга, а потом (в 30—40-х гг. XIX века) — Гегеля. Таким образом, время наибольшего внимания к идеям И. Канта в Беларуси и Литве приходится на первую треть XIX века.
Полемика, развернувшаяся вокруг философии И. Канта в то время на белорусских и литовских землях, сделала идеи немецкого мыслителя здесь хорошо известными, лучше, чем других представителей немецкого идеализма. Она способствовала развитию философской мысли Беларуси, вела к обсуждению актуальных гносеологических, этических, общественно-политических и педагогических проблем, укреплению либерального направления общественной мысли, ослаблению влияния клерикализма и теологии. Таков краткий итог влияния философских и общественно-политических идей И. Канта в Беларуси и Литве в первой трети XIX века, которые стали переломным моментом в истории философской мысли белорусского и литовского народов.
Список литературы
1. Вопросы теоретического наследия Иммануила Канта. Калининград, 1977. Вып. 2. С. 132—137.
2. Дорошевич Э.К. Ангел Довгирд — мыслитель эпохи Просвещения. Минск, 1967.
3. Дорошевич Э.К. Философия эпохи Просвещения в Беларуси и Литве. Минск, 1971.
4. Погодин А.Л. Виленский учебный округ. 1803—1834 // Сборник материа-лов по истории просвещения в России. СПб., 1902. Т. 4. Вып. 1.
5. Снядецкий Я. О метафизике // Избранные произведения прогрессивных польских мыслителей. М., 1956. Т. 1.
6. Abicht I. Initia philosofhiae proprie sic dictae. Vilnae, 1814.
7. Angiolini J. Institutiones Philosofhicae. Ad usum Studiosorum Academiae Polo¬censis. Polociae, 1819.
8. Buczyński W. Rozbiór wiadomości pomieszczonych w recenzji poemstu «Półtawa». Połock, 1818.
9. Вuczyński V. Institutiones Philosofhicae. Pars Prima. Viennae, 1843.
10. Chmielowski P. Liberalizm i obskurantyzm na Litwie i Rusi (1815—1823). Warszawa, 1898.
11. Dowgird A. Wykład przyrodzonych myślenia prawideł, czyli logika teoretyczna i praktyczna. Połock, 1828.
12. Notatka o Akademii i szkołach jezuitów w Połocku. Poznań, 1884.
13. Sniadecki J. Dzieła. Warszawa, 1937. T. 3.
14. Sniadecki J. Dzieła. Warszawa, 1937. T. 5.
15. Tatarkiewicz W. Historia filizofii. Warszawa, 1993. T. 2: Filozofia polska. Warszawa, 1967; Szacki J. Śniadecki Jan // Filozofia w Polsce. Słownik pisarzy. Wrocław etc., 1971.
16. Вuczyński V. Institutiones Philosofhicae. Pars Prima. Viennae, 1843.
__________________________________________________________________
Данная статья впервые была опубликована в сборнике «Кант между Западом и Востоком» (2005):
Шалькевич В.Ф., Легчилин А.А. Рецепция философии И. Канта в Беларуси и Литве в первой трети XIX века// Кант между Западом и Востоком. К 200-летию со дня смерти и 280-летия со дня рождения Иммануила Канта: Труды международного семинара и международной конференции: В 2 ч./Под ред. В.Н. Брюшинкина. – Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2005. – Ч.I – C. 87-98.
