Кембаев Ж.М. Идея “федерализма свободных государств” Иммануила Канта как важнейшая веха в развитии правовой теории межгосударственной интеграции

Ж.М. Кембаев

Вклад в развитие науки, сделанный Иммануилом Кантом (1724– 1804) — одним из величайших философов в истории человечества, основоположником немецкой классической философии, впервые в истории философии обосновавшим творческий, конструктивный характер человеческого познания, мышления и деятельности, — является настолько огромным, что всю историю человеческой мысли можно по праву разделить на два периода: до и после Канта. Данное утверждение полностью применимо и к развитию правовой и политической мысли, так как именно Кант первым разработал научную теорию права, и именно он сформулировал основные идеи и принципы такого государства, которое в современной науке принято называть правовым.

Относительно правовых и политических воззрений Канта было написано уже немало,¹ в то же время некоторые области огромного творческого наследия Канта, посвященные идее объединения государств Европы и всего мира в целях прекращения войн между ними и налаживания тесного взаимовыгодного сотрудничества на благо населяющих их народов, пока еще не нашли достаточного отражения в научной литературе. Целью данной статьи является (более подробное) освещение данных аспектов учения великого философа, которые были разработаны им в таких произведениях, как «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» (1784), «К вечному миру» (1795) и «Метафизика нравов» (1797), а также изложение автором своего видения и понимания кантовских идей.

Хотя идея объединения государств (и прежде всего идея единой Европы) имеет длительную историю и выдвигалась еще такими видными мыслителями, как Данте Алигьери, Пьер Дюбуа, Эразм Роттердамский, Томмазо Кампанелла, Эмерик Крюсе, Максимильен де Бетюн Сюлли, Шарль Ирине де Сен-Пьер и др.,² воззрения И. Канта относительно межгосударственной интеграции имеют серьезные отличия от более ранних теорий. В отличие от взглядов многих предшественников Канта, его идеи никак нельзя отнести к разряду утопических, поскольку Кант разработал научно обоснованные методологические основания как для философии права и государства в целом, так и для сферы межгосударственного сотрудничества и интеграции в частности.

Можно выделить два наиболее принципиальных положения, на которых основывается практически все политическое и правовое мировоззрение великого философа. Во-первых, «государственный строй, основанный на наибольшей человеческой свободе согласно законам, благодаря которым свобода каждого совместима со свободой всех остальных… есть во всяком случае необходимая идея, которую следует брать за основу при составлении не только конституции государства, но и всякого отдельного закона».³ Во-вторых, это знаменитый кантовский постулат: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа все- общего законодательства».⁴ Данные правовые решения, предложенные немецким философом для разрешения противоречия между стремлением к свободе каждого субъекта и необходимостью их совместного существования в едином обществе, лежат в основе кантовских представлений о взаимоотношениях не только между индивидами в рамках человеческого социума, но и между государствами в едином международном сообществе.

Вышеуказанные фундаментальные положения красной нитью про- ходят через первое произведение Канта, преимущественно посвященное его политическим и правовым взглядам, — «Идею всеобщей истории во всемирно-гражданском плане». В данной работе Кант отмечал, что «величайшей проблемой для человеческого рода, разрешить которую его вынуждает природа» является «достижение всеобщего правового гражданского общества… в котором максимальная свобода под внешними законами сочетается с непреодолимым принуждением» (с. 12–13).⁵ В то же время великий философ был убежден, что нельзя создать отдельно взятого правового государства, не совершенствуя при этом всю межгосударственную систему в целом. «Проблема создания совершенного гражданского устройства, — писал Кант, — зависит от проблемы установления законосообразных внешних отношений между государствами и без решения этой последней не может быть решена» (с. 15). Таким образом, можно заключить, что объединение государств и установление всеобщего мира между ними было для Канта не мечтой-иллюзией, а четко поставленной правовой проблемой. При этом решение этой проблемы заключалось в установлении правового состояния по крайней мере на двух уровнях: во внутригосударственных и в межгосударственных отношениях.

Рассуждая о роли людей в истории, Кант с печалью констатировал, что «образ их действий на великой мировой арене… при всей мнимой мудрости… соткан из глупости, ребяческого тщеславия, а нередко и из ребяческой злобы и страсти к разрушению» (с. 8). Однако сама природа посредством войн и связанных ними трагедий побуждает человечество к выводу о необходимости правового регулирования международных отношений в рамках единой международной организации. Если бы человечество опиралось только на свой разум, то оно могло бы прийти к этому выводу и без перенесения бедствий и тягот, связанных с войнами, но, к сожалению, люди устроены так, что «трудный длительный путь познания» для них неизбежен.

Все же Кант был убежден, что в конце концов человечество выйдет из «не признающего законов дикого состояния» и создаст всемирный «союз народов» (foedus Amphictyonum), где каждому государству гарантировались бы безопасность и защита всех его прав. Он писал: «Какой бы фантастической ни казалась эта идея… это неизбежный выход из бедственного положения, в которое люди приводят друг друга и которое заставляет государства принять именно то решение… к которому дикий человек был также вынужден прибегнуть, а именно пожертвовать своей животной свободой и искать покоя и безопасности в законосообразном [государственном] устройстве» (с. 16).

Великий философ полагал, что войны со временем постепенно станут для государств весьма «сомнительным и рискованным предприятием», а вследствие этого, под давлением угрожающей им опасности, государства сами начнут искать мирные способы разрешения своих споров (прежде всего посредством международных судов), и, таким образом, постепенно начнут двигаться в сторону создания «великого государственного объединения», примера которого еще не было в истории. «Хотя в настоящее время, — утверждал Кант, — имеется только весьма грубый набросок такого государственного объединения… после некоторых преобразовательных революций (курсив наш. — Ж. К.) осуществится наконец то, что природа наметила своей высшей целью, а именно всеобщее всемирно-гражданское состояние, как лоно, в котором разовьются все первоначальные задатки человеческого рода» (с. 20–21). Таким образом, Кант в вопросе объединения государств первоначально следовал воззрениям Ж.-Ж. Руссо, который еще в 1761 г., размышляя о возможности объединения европейских государств, писал, что «федеративные лиги создаются только революционным путем».⁶ При этом Кант также считал, что «попытка философов разработать всемирную историю согласно плану природы… должна рассматриваться как возможная и даже как содействующая этой цели природы» (с. 21).

Через пять лет после того, как Кант впервые сформулировал свои мысли относительно «совершенного гражданского объединения человеческого рода», в котором смогли бы полностью развиться все человеческие способности, началась Великая французская революция. Поначалу кенигсбергский философ горячо ее приветствовал, полагая, что революционная Франция положит начало абсолютно новым международным отношениям, отвечающим его воззрениям.⁷ Однако уже вскоре восторг сменился разочарованием ввиду закулисной дипломатии и захватнической политики Франции.

В 1795 г. в Базеле, в результате успехов французской армии и усилившихся противоречий внутри антифранцузской коалиции, сформировавшейся в целях подавления французской революции, республиканская Франция заключила сепаратные мирные договоры с Пруссией и Испанией. Эти договоры предусматривали в частности присоединение к Франции Бельгии и левого берега Рейна и превращение Голландии в зависимую от Франции Батавскую республику. Кант, как и многие его современники, крайне отрицательно отнесся к заключению Базельских договоров, которые, по существу, были сделкой между Францией и Пруссией, с одной стороны, подтвердившей вышеуказанные захваты Франции, а с другой — компенсировавшей потери прусского короля территориальными приобретениями внутри Германии.

Именно в качестве ответа великого философа на данный договор, который не только не устранил взаимную враждебность, но и подстегивал стороны к новым военным столкновениям, вышло в свет всемирно известное произведение «К вечному миру». В этом трактате, написанном в виде своеобразного дипломатического договора и состоящем из двух разделов, Кант выдвигает проект установления подлинного «вечного» мира посредством объединения европейских стран в мировую конфедерацию правовых республиканских государств.

Кант полагал, что любая война представляет собой «печальное, вынужденное средство», применяемое «в первобытном состоянии» для разрешения межгосударственных споров (с. 263), так как отсутствуют какие-либо судебные органы, которые могли бы рассматривать диспуты между государствами и выносить по ним юридически обязательные решения. «…Войной же и ее счастливым исходом — победой — не решается вопрос о праве» (с. 273). Следовательно, «разум с высоты морально законодательствующей власти, безусловно, осуждает войну… и, напротив, непосредственно вменяет в обязанность мирное состояние, которое, однако, не может быть ни установлено, ни обеспечено без договора народов (курсив наш. — Ж. К.) между собой» (с. 274).

Рассуждая о содержании подобного всеобъемлющего договора, Кант в первом разделе своего трактата выдвинул целый ряд международно-правовых принципов («прелиминарных статей вечного мира»), соблюдение которых должно было создать предпосылки для прекращения вооруженных конфликтов между государствами.

Во-первых, «ни один мирный договор не должен считаться таковым, если при его заключении была сохранена скрытая возможность новой войны» (с. 260). Таким образом, Кант уделял первостепенное значение принципу неприменения силы в международных отношениях, отмечая при этом неразрывную связь данного принципа с другим основополагающим императивом: принципом прозрачности международных договоров. Философ справедливо полагал, что только транспарентность международно-правовых норм может устранить все явные и тайные договоренности между государствами, которые потенциально могут стать причиной новой войны. В противном случае речь могла идти только о перемирии, т. е. лишь о временном прекращении военных действий.

Во-вторых, «ни одно самостоятельное государство (большое или малое, это безразлично) ни путем наследования или обмена, ни в результате купли или дара не должно быть приобретено другим государством» (Там же). Отмечая, что «государство — это общество людей, повелевать и распоряжаться которыми не может никто, кроме него самого» (т. е. выступая за идею народного суверенитета), философ считал абсолютно недопустимым любое насильственное присоединение одного государства к другому, так как в подобном случае государство из «морального лица» (т. е. субъекта права) превращается лишь в «вещь», что полностью противоречит идее общественного договора (без которого, по Канту, «нельзя мыслить никакое право на управление народом») (с. 260–261). Следовательно, можно констатировать, что в воззрениях Канта четко усматривается призыв к договорному закреплению принципов суверенного равенства и территориальной целостности государств.

В-третьих, «постоянные армии со временем должны полностью исчезнуть» (с. 261). Выдвигая тем самым принцип всеобщего разоружения, И. Кант считал, что одной из наибольших угроз миру является наличие у государств постоянных вооруженных сил, которые «будучи постоянно готовы к войне… непрестанно угрожают ею другим государствам… [и] побуждают их к стремлению превзойти друг друга в количестве вооруженных сил» (Там же). В свою очередь невозможность нести все более растущие расходы на оборону становится сама по себе причиной для развязывания агрессивных войн, которые позволят избавиться от этого бремени. Более того, существование постоянных армий, т. е. нахождение государств в перманентной боевой готовности, несовместимо с правами человека, так как это позволяет государству пользоваться людьми «как простыми машинами или орудиями» (Там же). Таким образом, великий философ предвидел всю важность последовательного претворения в жизнь принципа уважения прав и свобод человека в качестве одного из наиболее эффективных методов прекращения вооруженных конфликтов между государствами.

В-четвертых, «государственные долги не должны использоваться во внешнеполитической борьбе» (с. 262). Не имея ничего против использования государственных кредитов для удовлетворения экономических потребностей страны, Кант подверг резкой критике использование кредитной системы в качестве «военного фонда», способствующего «легкости ведения войны». Таким образом, данное положение было направлено на устранение финансовых источников для развязывания вооруженных конфликтов и, следовательно, было неотъемлемым дополнением к принципу неприменения силы в международных отношениях.

В-пятых, «ни одно государство не должно насильственно вмешиваться в вопросы правления и государственного устройства других государств» (Там же). Закрепляемый принцип невмешательства во внутригосударственные дела логически связан с принципом суверенного равенства государств. Данный принцип не должен был, однако, распространяться на случаи, когда государство вследствие внутренних неурядиц окончательно распалось на части, каждая из которых «представляет собой отдельное государство, претендующее на полную самостоятельность» (с. 263). В этом положении можно усмотреть зачатки принципа самоопределения народов. В то же время Кант призывал быть очень осторожным в применении этого принципа, решительно выступая против вмешательства посторонних держав до тех пор, пока внутригосударственный спор не будет решен, так как в противном случае такое вмешательство будет «нарушением прав независимого народа, борющегося лишь со своей внутренней болезнью» и «угрозой для автономии всех государств» (Там же).

В-шестых, «ни одно государство… не должно прибегать к таким враждебным действиям, которые сделали бы невозможным взаимное доверие в будущем» (Там же). Утверждая значимость договорного закрепления принципа всемерного укрепления доверия между государствами (или, пользуясь современной терминологией, обязанности государств сотрудничать друг с другом), Кант считал претворение в жизнь данного принципа одной из важнейших предпосылок для поддержания мира и безопасности в международных отношениях. Напротив, отсутствие доверия делает невозможным заключение прочного мира и имеет свои конечным результатом «истребительную войну — bellum internecinum», в которой не может быть победителей и которая может привести «к вечному миру лишь на гигантском кладбище человечества» (с. 264).

По мере того как будут прекращены военные конфликты между государствами и улажены все их споры и претензии на основе предложенных им принципов международного права, Кант считал необходимым проведение целого ряда коренных реформ, последовательная реализация которых должна была привести к созданию твердого фундамента для нового мирового порядка. Кантовское видение данных реформ легло в основу второго раздела проекта, который содержит в себе дефинитивные (или окончательные) статьи, целью которых является окончательное закрепле- ние вечного мира между всеми государствами.

Прежде всего, Кант считал необходимым осуществить преобразования в сфере конституционного устройства государств (первая дефинитивная статья). Философ был убежден, что все государства должны быть республиками, т. е. иметь «устройство, основанное, во-первых, на принципах свободы членов общества… во-вторых, на принципах зависимости всех… от единого общего законодательства и, в-третьих, на законе равенства всех (как граждан государства)» (с. 267). По его мнению, республика — это единственная форма правления, проистекающая непосредственно из идеи народного суверенитета, берущая, таким образом, свое начало в безупречно «чистом источнике права» и, следовательно, способная к созданию «правового законодательства». Еще одной отличительной характеристикой республики является то, что она, в отличие от деспотизма, «основанного на самовластном исполнении правительством законов, данных им самим», основана на «принципе отделения исполнительной власти от законодательной» (с. 269). Таким образом, можно утверждать, что под кантовское понимание республики вполне могут подпадать не только республики в современном понимании этого термина, но и конституционные монархии.

Помимо полной приверженности праву, преимуществом республики является также и то, что она гораздо более миролюбива по своей натуре, нежели деспотия. Если единолично принимающий решения монарх, который, по мнению Канта, является скорее «собственником государства, нежели его членом», может решиться на начало военных действий как на «увеселительную прогулку по самым незначительным причинам, равнодушно предоставив всегда готовому к этому дипломатическому корпусу подыскать приличия ради какое-нибудь оправдание», то сознательные граждане республики будут неизбежно понимать, что все тяготы и издерж- ки войны им придется взять на себя, а затем «в поте лица восстанавливать опустошения, причиненные войной, и… навлечь на себя никогда… не исчезающее бремя долгов» (с. 268). Следовательно, граждане республики при решении вопросов войны и мира, как правило, отдадут предпочтение миру.

Во второй дефинитивной статье кантовского проекта обосновывалась необходимость создания универсальной международной организации. В связи с этим Кант прежде всего печально констатировал, что «каждое государство видит свое величие… в том, чтобы не быть подчиненным никакому внешнему законному принуждению», и выражал удивление, что «слово “право” не изгнано еще полностью из международной политики» (с. 271–272). Исходя из данных реалий, великий мыслитель, однако, полагал, что «в соответствии с разумом» государствам следует (как это уже сделали ранее люди) «выйти из естественного состояния постоянной войны», «отречься от своей дикой (беззаконной) свободы, приспособиться к публичным принудительным законам и образовать таким путем (безу- словно, постоянно расширяющееся) государство народов (civitas gentium), которое в конце концов охватит все народы земли» (с. 275). В то же время осознавая, что создание «мировой республики» будет неизбежно отверг- нуто суверенными государствами, Кант предлагал («чтобы не все было потеряно») учредить «федерацию мира» (foedus pacificum), создание которой, в отличие от обычного мирного договора (pactum pacis), положило бы конец не одной войне, а всем войнам и навсегда.

Используя термин «foedus» — федерация, — Кант все же имел в виду ту форму государственного устройства, которая в современной юридической терминологии называется конфедерацией. Подтверждением этому служат следующие его слова: «Этот союз имеет целью не приобретение власти государства, а исключительно лишь поддержание и обеспечение свободы государства для него самого и в то же время для других союзных государств, причем это не создает для них необходимости (подобно людям в естественном состоянии) подчиниться публичным законам и их принуждению» (с. 274). Таким образом, данное объединение должно было стать «союзом народов», т. е. союзом независимых и равных друг другу государств, который не мог поставить перед собой цель трансформироваться в «государство народов», так как в этом случае нарушался бы суверенитет каждого отдельного государства. Более того, союз был призван поддерживать и обеспечивать свободу каждого государства.

Наконец, третья окончательная статья договора о вечном мире должна была предусмотреть право всемирного гражданства, которое было «не фантастическим представлением о праве», а «необходимым дополнением… к публичному праву человечества вообще и потому к вечному миру» (с. 279). Понимая тесную связь между понятием «гражданство» и суверенитетом любого государства, который он призывал уважать и поддерживать, Кант имел в виду не отмену гражданства отдельных стран, а его дополнение путем введения наднационального гражданства. Великий мыслитель придавал огромное значение учреждению данного института, который, по его мнению, помог бы «отдаленным частям света войти друг с другом в мирные сношения, которые впоследствии могут превратиться в публично-узаконенные и таким путем все более и более приближать род человеческий к всемирно-гражданскому устройству» (с. 277). Впрочем, Кант полагал, что «право, на которое может претендовать каждый иностранец, не есть еще право быть гостем (для этой цели был бы необходим особый дружеский договор, который делал бы его на определенное время членом дома), но лишь право посещения» (с. 276).

В последующих добавочных разделах своего произведения великий философ отмечал, что сама окружающая людей природа и основы человеческих отношений в обществе благоприятствуют осуществимости идей объединения государств, и сформулировал следующий вывод: «Если осуществление состояния публичного права… есть долг и вместе с тем обоснованная надежда, то вечный мир, который последует за мирными договорами (до сих пор их называли неправильно; собственно говоря, это были только перемирия), есть не пустая идея, а задача, которая постепенно разрешается и… становится все ближе к осуществлению» (с. 309).

Главной движущей силой для реализации данной цели Кант даже на момент написания «К вечному миру» несомненно считал революционную Францию.⁸ Не упоминая прямо эту страну, он отмечал, что основой всемирного союза республиканских государств, его центром притяжения станет «какой-либо могучий и просвещенный народ… образовавший у себя республику, которая… тяготеет к вечному миру» (с. 274). Такая республика явилась бы «центром федеративного объединения других государств, которые примкнулись бы к ней, чтобы обеспечить таким образом сообразно идее международного права свою свободу, и путем многих таких присоединений все шире и шире раздвигались бы границы союза» (Там же).

Конечно, такое эпохальное событие, как Великая французская революция, произошло неслучайно, а было теоретически подготовлено великими мыслителями эпохи Просвещения, которые в своих произведениях подвергли сокрушительной критике пороки «старого режима» и обосновали необходимость проведения коренных реформ. Одним из ярких свидетельств тому, что Революция началась под космополитическими призывами, выдвинутыми в эпоху Просвещения, стала Декларация прав человека и гражданина от 26 августа 1789 г., которая провозглашала и признавала права и свободы всех людей вне зависимости от гражданства, а лозунг революции «свобода, равенство, братство» распространялся на все народы мира. Кроме того, Конституция Франции от 3 сентября 1791 г. прямо предусматривала, что «Французская нация отказывается от ведения каких-либо завоевательных войн и ни в каком случае не станет обращать свои вооруженные силы против свободы какого-либо народа» (Раздел 6).⁹

Однако в реальности агрессивная внешняя политика была демонстра- тивно отвергнута лишь в рамках бумажных деклараций. После 9 термидора Франция, теперь уже не в лице своего монарха, а качестве единой сложившейся нации, вновь переходит к завоевательной политике, что в свою очередь неимоверно способствовало распространению национализма по всей Европе в качестве ответной реакции на экспансионистские планы Франции. Вместо религиозных отличий и династических споров главной причиной конфликтов между европейскими странами отныне стал фактор национальной принадлежности и национальных интересов, что привело к еще более ожесточенным и кровавым конфликтам, имевшим место на протяжении всего XIX в. и достигшим своей кульминации в первой половине XX в. в ходе Первой и Второй мировых войн.

Есть все основания предполагать, что Кант сразу осознал, к каким губительным последствиям может привести произошедшая фундаментальная перемена в европейской истории. Уже два года спустя после написания «К вечному миру» великий мыслитель в своем последнем политико-правовом труде «Метафизика нравов» проявляет себя твердым противником объединения европейских государств и установления мира между ними посредством «революционного пути» и «насильственного ниспровержения существовавшего до этого неправильного строя», так как «в этом случае вмешался бы момент уничтожения всякого правового состояния».¹⁰

Разочарование Канта в Великой французской революции, особенно относительно ее способности покончить с войнами, отчетливо слышно в следующих его словах, полных пессимизма, но все же содержащих надежду на способность человечества объединиться и положить конец междоусобным конфликтам: «…Мы должны… содействовать обоснованию [вечного мира. — Ж. К.] и принятию такого строя, который представляется нам для этого наиболее пригодным (может быть, республиканизм всех государств вместе и каждого в отдельности), дабы установить вечный мир и положить конец преступной войне, на которую до сих пор как на главную цель были направлены внутренние устроения всех без исключения государств. И если бы даже полное осуществление этой цели оставалось бы всегда лишь благим пожеланием, все же мы, без сомнения, не обманываемся, принимая максиму неустанно действовать в этом направлении, ибо эта максима — наш долг; если же мы считали бы моральный закон в нас обманом, то это вызвало бы отвратительное желание отречься от всякого разума и по своим основоположениям зачислить себя наряду с остальным животным миром в один и тот же механизм природы».¹¹

Надеясь на человеческий разум, Кант до конца своей жизни верил в идею «федерализма свободных государств» и установления вечного мира. В своих последних словах, касающихся этого вопроса, великий философ выразил убеждение, что объединение государств должно произойти «путем постепенных реформ в соответствии с прочными принципами», что, в свою очередь, способно «при непрерывном приближении привести к высшему политическому благу — к вечному миру».¹²

Основной заслугой Иммануила Канта в деле развития политических и правовых теорий межгосударственной интеграции стало то, что он дал концепциям объединения государств и установления всеобщего мира, дотоле считавшимся абсолютно утопическими идеями, научное методологическое обоснование и перевел их, таким образом, из разряда неосуществимых фантастических размышлений в четко поставленную правовую проблему. В отличие от многих других мыслителей предыдущих поколений, Кант не стал полагаться на такие субъективные факторы, как разумность и благосклонность монархов, а выдвинул идею создания союза самостоятельных равноправных государств, основанных на началах республиканизма и верховенства права, и был убежден, что образование такого космополитического союза в конце концов будет неминуемым в силу дальнейшего просвещения народов, а также их экономических, социальных и гуманитарных потребностей.

Великий философ намного опередил свое время, но именно на основе его наследия появилось совершенно иное понимание методов осуществления интеграции государств и прекращения войн между ними, разделяемое поначалу лишь небольшой группой интеллектуалов, но с течением времени приобретшее массовый характер как (и прежде всего) в Европе, так и в мировом масштабе. Именно ориентация на кантовские идеалы правового государства и гражданского общества, принятая европейскими государствами после Второй мировой войны, способствовала столь стремительному развитию интеграционных процессов на Европейском континенте. Это служит убедительным подтверждением тому, что тесное объединение государств в целях поддержания мира и стабильности, а также углубления экономического взаимодействия на благо населяющих их народов, возможно лишь при условии верховенства права, демократии и прав человека во всех составляющих частях интеграционного пространства.

Данная статья была впервые опубликована в шестом номере журнала “Правоведение” за 2009 год:

Кембаев Ж.М. Идея “федерализма свободных государств” Иммануила Канта как важнейшая веха в развитии правовой теории межгосударственной интеграции// Правоведение. – С.-Пб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 2009, № 6. – С. 103-112

1. Cм., напр.: Абдулаев М. И. Учение Канта о праве и государстве // Правоведение. 1998. No 3. С. 148–154; Алексеев С. С. Самое святое, что есть у бога на земле. Иммануил Кант и проблемы права в современную эпоху. М., 1998; Асмус В. Ф. Иммануил Кант. М., 1973; Баскин Ю. Я. 1) Учение Канта и Гегеля о международном праве и современность. Казань, 1977; 2) Кант. М., 1984; Галанза П. Н. Учение Иммануила Канта о государстве и праве. М., 1960; Гринишин Д. М., Корнилов С. В. Кант — ученый, философ, гуманист. Л., 1984; Козлихин И. Ю. История политических и правовых учений. Новое время. От Макиавелли до И. Канта. СПб., 2001; 2002 (2-е изд., доп.); Пионтковский А. А. Политико-правовая философия И. Канта (К 250-летию со дня рождения И. Канта) // Сов. государство и право. 1974. No 2. С. 84–95; Саидов А. Х. Философско-правовое наследие Иммануила Канта и современная юриспруденция. Ташкент, 2008; Ударцев С. Ф. Политические и правовые идеи Иммануила Канта // Иммануил Кант / сост. и примеч. С. Ф. Ударцева. Алматы, 1999; 2004 (2-е изд., испр. и доп.); Фельдман Д. И., Баскин Ю. Я. Учение Канта и Гегеля о международном праве и современность. Казань, 1977. ↩

2. Относительно развития идеи Европейского единства см.: Андреева И. С. Проблема мира в западноевропейской философии. М., 1975; Борко Ю. А. Исторические метаморфозы европеизма // Борко Ю. А., Загорский А. В., Караганов С. А. Общий европейский дом: что мы о нем думаем? М., 1991. С. 8–48; Чубарьян А. О. Европейская идея в истории. Проблемы войны и мира. М., 1987. ↩

3. Кант И. Критика чистого разума // Соч. В 6 т. Т. 3. М., 1964. С. 351–352. ↩

4. Кант И. Критика практического разума // Соч. Т. 4. Ч. 1. М., 1965. С. 263. ↩

5. Здесь и далее ссылка на страницы в тексте указывает на издание: Кант И. Соч. Т. 6. М., 1966. ↩

6. Руссо Ж.-Ж. Суждение о вечном мире // Трактаты о вечном мире / сост. И. С. Андреева, А. В. Гулыга. М., 1963. С. 149. — Данная работа Руссо представляла собой критический отзыв на произведение Сен-Пьера «Проект вечного мира в Европе» и была опубликована лишь после смерти автора — в 1782 г. ↩

7. Как отмечает С. Ф. Ударцев, в период Великой французской революции Кант полагал, что «поскольку революция решает естественные стоящие перед обществом задачи, не решенные иными средствами, то законопослушный гражданин должен ее принять, даже если он больше симпатизирует эволюции и реформам» (Ударцев С. Ф. Политические и правовые идеи Иммануила Канта. С. 16). ↩

8. В этом отношении интересно привести мнение А. А. Пионтковского, что в трактате «К вечному миру» Кант «твердо стоит на позиции основных политических и социальных завоеваний французской революции, с полным пониманием относится к прогрессивной исторической роли стихийной революции, объясняет совершение революции действиями правителей, которые доводят свой народ до отчаяния, отрицает право свергнутого монарха на контрреволюцию, предостерегает правителей против использования революции во Франции как предлога для усиления политического деспотизма в своей стране» (Пионтковский А. А. Политико-правовая философия И. Канта. С. 92–93). ↩

9. Конституция Франции от 3 сентября 1791 г. // Документы истории Великой фран- цузской революции. Т. 1 / отв. ред. А. В. Адо. М., 1990. С. 140. ↩

10. Кант И. Соч. Т. 4. Ч. 2. М., 1965. С. 283. ↩

11. Там же. С. 282. ↩

12. Там же. С. 283. ↩