А. С. Зильбер. Современные интерпретации кантовской концеции условий достижения вечного мира

Андрей Зильбер, младший научный сотрудник Института Канта

Проблема достижения состояния вечного мира, поставленная Кантом, до сих пор тревожит умы философов и политических мыслителей. Каковы необходимые и достаточные условия наступления вечного мира, что делает его возможным и что ему препятствует? В чем можно и следует искать эти условия и преграды? В данной статье представлены некоторые промежуточные результаты поиска этих условий в системе нравов. Осуществлялся он на основе нескольких современных интерпретаций концепции Канта.

В понимании нравов я опираюсь на интерпретацию «Метафизики нравов» Л. А. Калиниковым [2, c. 39—40]. Нравственность, согласно ему, следует отличать от морали, которая в общем случае лишь часть нравов как целого. «Нравы» и «нравственность» в этом понимании синонимы. Мораль абсолютна и вечна, нравы обществ (каждой конкретной культуры) исторически изменчивы. Главное назначение морали — «направлять и регулировать все иные составные элементы нравов как системы с высоты своих абсолютных ценностей» [2, c. 39]. «Иные» элементы — это право (естественное и позитивное), а также традиционные (этногенетические) нормы межчеловеческих отношений: обычаи, обряды, бытовой этикет.

Начнем поиск условий с вопроса о том, что такое мир и война. В предварительном замечании к окончательным статьям договора о вечном мире Кант называет их состояниями. Состояниями чего? Родовое понятие он не упоминает. Состояние войны — естественное, это «если и не беспрерывные враждебные действия, то постоянная их угроза» [5, c. 266]. «Гарантию от военных действий» (отсутствие угрозы) дает только гражданско-правовое состояние, т. е. именно оно является состоянием мира. Очевидно, речь идет о состояниях отношений между людьми. Остается уточнить количественные ограничения: между индивидами или группами? Выше упомянуты отношения между отдельными людьми. В характеристике правового устройства к ним добавляются отношения еще двух (в классификации Канта, а по сути — трех) типов: государств между собой, а также государств с отдельными гражданами других государств (как между равноправными гражданами общечеловеческого государства). Политические партии, стремящиеся к свержению государственной власти, стремятся, по Канту, к отмене права вообще, совершают действия, которые в принципе не могут быть правомерными [11, S. 179] и по вышеуказанным признакам находятся в состоянии войны со всеми остальными вышеназванными участниками правоотношений.

Функционирование и развитие права Кант признает не автономным процессом. Он определяется развитием нравственности общества в целом, от этого зависит исполнение законов [2, c. 41]. Право без поддержки морали, с одной стороны, вырождается в деспотизм и тоталитаризм, а с другой — люди стремятся всеми доступными средствами не исполнять, обходить и нарушать правовые нормы, которые расходятся с моралью общества. Мораль без поддержки правом бездейственная добрая воля. Кантоведы называют соотношение морали и права, установленное Кантом, взаимодополнительностью. К тому же право устанавливается и соблюдается в политических процессах, и политика, в свою очередь, атрибутивно нуждается в праве [11, c. 74—78], а для принятия политических решений, как поясняет Ф. Герхардт, необходимо не только исходить из разумных принципов и способности суждения (общечеловеческой точки зрения, чувства справедливости), но и оперировать информацией об:
— особых обстоятельствах отдельных случаев,
— существующем праве,
— исторически сформировавшихся институтах,
— силах, чьи интересы затрагивает процесс, по которому принимается решение,
— личностях, которыми представлены эти силы,
и, кроме того, знанием людей вообще (Selbstkenntnis des Menschen) [11, c. 196—197]. Необходимое доверие участников друг к другу основывается, прежде всего, на их моральных качествах, насколько и поскольку они отражены в их авторитете.

Является ли мир «целью самой по себе» или лишь средством для других целей? Установление мира — двухступенчатая задача. Мир (правовое состояние) в отношениях между отдельными индивидами является условием самого образования государства, для которого они будут гражданами и которое будет защищать их от внешних врагов. Эта защита — одна из исконных целей государства [11, с. 27—28]. Необходимо однажды установить (и, видимо, также и поддерживать каким-то образом, пока длится образование государства) мир, чтобы сделать возможным его дальнейшее обеспечение. Но пока не установлен «вечный» мир, внешняя угроза гражданам государств сохраняется.
Предполагается ли рост качества отношений между индивидами как результат деятельности государства по обеспечению мира и является ли это его целью? Как полагает И. С. Андреева, в философии Канта содержатся следующие элементы идеи мира, к которым когда-либо обращалась теоретическая мысль в изучении общества и человека: 1) мир как осуществление политики ненасильственными средствами (эта составляющая мира как раз и разбиралась выше, если учесть, что насилие в наказание за правонарушения — это скорее лишь в редких случаях политическое насилие); 2) «мир как общественный идеал, как необходимый элемент общества социальной справедливости»; 3) мир как предпосылка и условие воспитания нового человека [1, c. 37].

Какие основания для этого можно найти в сочинениях Канта? Э. Ю. Соловьев настаивает на различении двух разных понятий, которые в оригинальном немецком тексте статьи Канта «Всеобщая история во всемирно-гражданском плане» иногда смешиваются, затрудняя перевод: высший замысел природы в отношении людей (т. е. высшая цель существования человечества, умозрительно угадываемая) и ее высшая задача, которую людям самим необходимо решить на пути к этой цели [10, c. 267—268]. Достижение «всеобщего правового гражданского общества», в т. ч. вечного мира, высшая задача. Цель ее решения полное развитие всех заложенных в человечество природой задатков (надо полагать, только разумных задатков — тех, которые не противоречат моральному закону, ведь в человеческой природе есть и «изначально злое»). Все это вполне можно отнести к третьей из означенных идей мира. Она означает, что мир не является наивысшей из возможных точек развития нравов, а также, что основания и следствия установления мира относятся ко всей системе нравов, но не только к ней. Однако для реализации «цели природы» требуется именно стабильный долгосрочный мир, а не временное перемирие, которого достаточно для образования государства.

То, что мир есть «предпосылка и условие воспитания нового человека», можно понимать и так: единое общечеловеческое поле международного права и справедливые правовые устройства государств создают благоприятные условия для формирования новой, более совершенной нравственности, основанной на аналогичной принятой обществом морали. Моральность образа мыслей заметить невозможно, поэтому главный критерий оценки развития человечества — уровень легальности, главный итог изменения к лучшему — учащение добрых дел.

Итак, к требованию правомерности для мира между людьми присоединяется требование справедливости, но понятие «справедливость», для которого нет общепринятого определения, в тексте И. С. Андреевой никак напрямую не разъясняется. Согласно Канту, как объясняет Ф. Герхардт, источник понятия справедливости — sensus communis, суждение с воображаемой общечеловеческой точки зрения в применении к политике [11, c. 193—194].

Мир в теории Канта не означает полное отсутствие конфликтов. Невозможно избежать столкновения интересов и мнений. Должна быть открытой возможность выражения конфликтов в публичных дискуссиях и обращениях к субъектам политики. Природное, в том числе злое начало, невозможно и не нужно подавлять в человеке полностью. Общительность людей всегда будет «необщительной», или недоброжелательной. Но недоброжелательность должна быть загнана в тесные рамки права.

Каковы наличные и необходимые механизмы нравов, обеспечивающие движение к вечному (для начала хотя бы продолжительному, долговременному) миру? Они, равно как и причины войн, не только правовые, но обязательно включают право позитивное и его недоработки.
В Добавлении (первом) к мирному трактату Кант пишет о гарантии мира, которую дает природа и действие которой проявляется уже не только в политике и праве, но и в экономике. Перед этим он анализирует состояние, «которое, в конце концов, делает необходимым обеспечение мира» [5, c. 281]: 1) природа «позаботилась о том, чтобы люди имели возможность жить во всех краях земли; 2) посредством войны она рассеяла людей повсюду, забросив их даже в самые негостеприимные края, чтобы заселить их; 3) войной же она принудила людей вступать в отношения, в большей или меньшей степени основанные на законе» [5, c. 281]. Первая предпосылка — биологическая, к войне же человека побуждает «честолюбие», а различие языков и религий является уже следствием рассеяния людей, вызванного конфликтами (точнее, спонтанностью процесса возникновения языков и религий и его зависимостью от внешних условий).

«Гарантия» движения к миру троякая [5, c. 284—288] или дается трояким способом:

1. «Если даже внутренние раздоры не принудят народ подчиниться публичным законам, то это сделает извне война»: в целях обороны каждый народ рано или поздно окажется в составе какого-либо государства.
2. «Идея международного права предполагает обособленное существование многих соседних государств, независимых друг от друга»; это лучше, чем слияние их в единую державу, — такое существование обеспечивается различием языков и религий (верований).
3. Войне препятствует «дух торговли», т. е. склонность, именуемая Кантом в другом месте корыстолюбием.

Истоки и сам характер этой гарантии находятся не только за пределами права, но и глубже (исторически первичнее), чем вся область нравов: в склонностях, которые сдерживаются нравами, и в биологическом устройстве, которое можно предполагать и их источником.

Среди «окончательных статей» мирного трактата Канта требование республиканского устройства государств. В статье «Предполагаемое начало человеческой истории» Кант отмечает, что угроза войны сохраняет гражданские права и свободы, которые нужны для поддержания обороноспособности государства. Независимо от формы правления последнего, т. е. в том числе и для развития на пути к республике, и в самой республике. В трактате о мире (написанном несколькими годами позже) отмечается противоположный механизм: активное участие широких народных масс в политике снижает вероятность войны — большинство народа всегда признает ее противоречащей своим интересам.

В еще более позднем сочинении «Спор факультетов» война объявляется самым большим препятствием для моральности и установления принципов «подлинного» права. Дополняется и подтверждается это тем, что война сама по себе стремится к отмене права вообще, хотя и может вестись по своим законам. [11, S. 100] Если пытаться сопоставить все три позиции и провести их синтез, то нужно отнести республику (и вообще все должное внутриполитическое устройство) и к «причинам», и к «следствиям» мира (а кое в чем — и войны).

Поступки по антиморальным склонностям создают невыносимые ситуации, которые побуждают людей к совершенствованию права и нравственности, к росту моральности поведения [11, c. 17]. Войны создают также «напряжение сил», которое приводит к прогрессу культуры в целом. До второй половины XVIII в. это во многом было обеспечено возможностью удаления народов друг от друга вследствие конфликтов. Однако уже во времена Канта полное заселение Земли если не лишило войны этой способности, то сильно уменьшило ее. Конфликты стали разрушительнее. Усилились торговые связи, экономика стала глобальной. Это усилило взаимозависимость политики внутренней и внешней, право тоже глобализировалось — автономное существование деспотий (без влияния на экономику и право других государств) стало невозможным. В этой ситуации резко возросла роль «добровольного» правотворчества в обеспечении прогресса [11, c. 19].

Таким образом, в целом механизм природы ведет к «вечному миру» лишь с вероятностью. Более того, как уже отмечено выше, отрицательное влияние войн на нравственность не меньше положительного, а на моральность однозначно больше его. Полную гарантию достижения и уникальную гарантию сохранения мира дает только нравственный прогресс. Его отсутствие — то, что Кант называет необъяснимым умопомрачением человечества, — может привести к концу человеческой истории («концу всего сущего»). «Общество может погибнуть, если своекорыстие, страх, эгоизм и стремление решать все дела, опираясь на силу, а не на разум, возьмут верх над коллективизмом и гуманизмом, над духом общительности» [3, c. 117—118].

Список литературы

1. Андреева И. С. И. Кант — теоретик всеобщего мира // Вопросы теоретического наследия Иммануила Канта. Калининград, 1977. Вып. 2.
2. Калинников Л. А. «Метафизика нравов» 1797 года и ее проблематика в начале 2000-х годов // Кантовский сборник. Калининград. 2008. № 2 (28).
3. Калинников Л. А. Проблемы философии истории в системе Канта. Л., 1978.
4. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане //
5. Кант И. Избр.: в 3 т. Т. 2: К вечному миру. Калининград, 1998.
6. Кант И. К вечному миру // Кант И. Соч.: в 6 т. М., 1966. Т. 6.
7. Кант И. Конец всего сущего // Кант И. Трактаты и письма. М., 1980.
8. Кант И. Предполагаемое начало истории человечества // Кант И.
Избр.: в 3 т. Т. 2: К вечному миру. Калининград, 1998.
9. Кант И. Спор факультетов. Калининград, 2002.
10. Соловьев Э. Ю. Взаимодополнительность морали и права. М., 1992
11. Соловьев Э. Ю. Категорический императив нравственности и права. М., 2005.
12. Gerhardt V. Immanuel Kants Entwurf “Zum ewigen Frieden“: eine
13. Theorie der Politik. Darmstadt: Wiss. Buchges., 1995.

Данная статья впервые была опубликована в сборнике «Классический разум и вызовы современной цивилизации» (2010):

Зильбер А.С. Современные интерпретации кантовской концепции условий достижения вечного мира// Х Кантовские чтения. Классический разум и вызовы современной цивилизации: материалы международной конференции: в 2 ч. /под ред. В. Н. Брюшинкина. — Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2010. Ч. 2. C. 132 – 138.

Скачать в PDF формате