А. Гулыга. Свой собственный опыт быть здоровым (Кант и Зощенко)

Из сочинения Роберта Флудда «Integrum morborum mysterium», 1631

Немецкий философ Иммануил Кант (1724-1804) и советский сатирик Михаил Зощенко (1895-1958). Казалось бы, что можно найти между ними общего? Оказывается, можно.

Начнем с того, что можно, например, рассматривать проблему в разрезе их отношения к юмору. Показать, как острил великий философ (а он любил острое слово и умел им пользоваться, автор резервирует за собой право вернуться к этому сюжету), сопоставить юмор позапрошлого и нынешнего столетия и отметить несомненный прогресс в искусстве смешить людей за истекшие два века. Но в данном случае речь будет идти о вещах научных.

Зощенко был знаком с трудами Канта. Он читал его книги и даже цитирует его работу, на русский язык не переведенную, правда, только в одном месте, и не совсем точно, и без указания на источник. Мы нашли эту работу. Называется она “Спор факультетов”. А главное — Зощенко высказывает о Канте оригинальные суждения, правда, не о его учении, а о жизни и личности.

Внимание советского писателя немецкий философ привлек способностью управлять своим здоровьем. Зощенко проявлял к этой проблеме необычайный интерес. Прочитайте “Возвращенную молодость”, и вы убедитесь в этом.

Как раз там и идет речь о Канте. Хилый от рождения, будущий философ в детстве и юности часто болел. Слабое телосложение, нервные припадки, склонность к ипохондрии, казалось, предрекали недолгую и непродуктивную жизнь. Но Кант дожил до глубокой старости, сохраняя до последних лет работоспособность. У него была слабая натура, но сильная воля. Воля пересилила природу. Кант “делал самого себя”: к зрелым годам он живет, не зная болезней.

“Вся его жизнь, — пишет Зощенко о Канте, — была размерена, высчитана и уподоблена точнейшему хронометру. Ровно в 10 часов он ложился в постель, ровно в 5 он вставал. И в продолжение 30 лет он ни разу не встал не вовремя. Ровно в 7 часов он выходил на прогулку. Жители Кенигсберга проверяли по нему свои часы.

Все в его жизни было размерено, заранее решено, и все было продумано до самой малейшей подробности, до ежедневной росписи кушаньям и до цвета каждой отдельной одежды…

…Всю свою жизнь Кант подчинил строжайшей системе гигиенических правил, выработанной им самим и основанной на продолжительном и чрезвычайно тщательном наблюдении над своим телом и настроением.

Он в совершенстве изучил свое телесное устройство, свою машину, свой организм, и он наблюдал за ним, как химик наблюдает за каким-либо химическим соединением, добавляя туда то один, то другой элемент.

И это искусство сохранять жизнь, оберегать и продолжать ее основано на чистом разуме. Силой разума и воли он прекращал целый ряд болезненных явлений, которые подчас у него начинались. Ему удавалось даже, как утверждали биографы, приостанавливать в себе простуду и насморк. Его здоровье было, так сказать, собственным, хорошо продуманным творчеством. Психическую силу воли он считал верховным правителем тела.

Автор не считает идеалом такую жизнь, похожую на работу машины. Надо все же сказать, что опыт Канта удался, и продолжительная жизнь и громадная трудоспособность его блестяще это доказывают”.

Кант оставил изложение своей “системы”. (Речь идет не о системе философии, а о системе здоровья). Изложена она в упомянутой, работе “Спор факультетов”, третья часть которой носит название “О способности духа господствовать над болезненными ощущениями при помощи одной только воли”. Эта последняя работа, опубликованная Кантом, была своего рода завещанием.

Поводом для работы послужила книга Кристофа Вильгельма Хуфеланда, одного из знаменитых врачей того времени, “Макробиотика, или Искусство продлить человеческую жизнь” (1796). Автор прислал Канту свою книгу с любезным письмом и попросил высказать о ней свое мнение. В статье Кант излагает свой собственный способ быть здоровым.

Кант пишет, что его рецепты сугубо индивидуальны. То, о чем он рассказывает, не образец для слепого подражания, это всего лишь пища для размышлений, повод выработать для себя свои нормы поведения.

Основное правило диететики (так Кант называет искусство предотвращать болезни, в отличие от терапевтики — искусства их лечить) — не щадить свои силы, не расслаблять их комфортом и праздностью. Неупражнение органа столь же пагубно, как и перенапряжение его. Девиз стоиков “выдержка и воздержание” — вот чем надо руководствоваться не только в учении о добродетели, но и в науке о здоровье.

Гигиеническая программа Канта несложна:

1. Держать в холоде голову, ноги и грудь. Мыть ноги в ледяной воде (“дабы не ослабли кровеносные сосуды, удаленные от сердца).
2. Меньше спать. (“Постель — гнездо заболеваний”). Спать только ночью, коротким и глубоким сном. Если сон не приходит сам, надо уметь его вызвать. На Канта магическое снотворное действие оказывало слово “Цицерон”; повторяя его про себя, он рассеивал мысли и быстро засыпал.
3. Больше двигаться: самому себя обслуживать, гулять в любую погоду.

Что касается питания, то Кант прежде всего рекомендует отказаться от жидкой пищи и по возможности ограничить питье. Сколько раз есть в течение дня? Ответ Канта поразителен — один! В зрелые годы можно (но не обязательно) умерить за обедом свой аппетит с тем, чтобы утолить его окончательно за ужином. Но в старости это определенно вредно: желудок еще не справился с первой порцией, а ему добавляют другую.

Вредно за едой (как и во время ходьбы) мыслить. Нельзя заставлять работать одновременно желудок и голову или ноги и голову. В первом случае развивается ипохондрия, во втором — головокружение. (Что такое ипохондрия, Кант великолепно знал: он с детства страдал этой “способностью мучить самого себя”, когда жизнь не мила, когда находишь в своем организме все болезни, вычитанные в учебнике медицины. Здесь бессилен любой врач; излечивает только самообладание, это Кант тоже знал по собственному опыту). Искусство диететики состоит в умелом чередовании механической нагрузки на желудок и ноги с нагрузкой духовной.

“Если обедать одному, погрузившись в чтение или размышление, то возникнут болезненные ощущения, так как работа мозга отвлекает силы от желудка. То же самое, если напряженно думать при ходьбе”. В этих случаях целеустремленная мысль должна уступить место “свободной игре силы воображения”. Поэтому наш философ всегда обедал в обществе друзей, коротая время (отведенное для пищеварения) в непринужденной беседе.

Гулять, правда, Кант предпочитал без спутников: необходимость разговаривать на улице и, следовательно, открывать рот приводила к тому, что в организм попадал холодный воздух, который вызывал у философа ревматические боли.

Правильному дыханию Кант уделял вообще большое внимание. Нам покажется тривиальным его настойчивый совет дышать носом, плотно сдвинув губы. Но для той эпохи это было, видимо, радикальным новшеством, ибо Кант подробно рассуждает на эту тему. Правильное дыхание спасает его от простуд, способствует хорошему сну и даже отгоняет жажду.

Могут вызвать улыбку рассуждения Канта о пользе холостяцкой жизни. Сам старый холостяк, философ уверяет, что неженатые или рано овдовевшие мужчины “дольше сохраняют моложавый вид”, а лица семейные “несут печать ярма”, что дает возможность предполагать долголетие первых по сравнению с последними. Надо сказать, что Хуфеланд держался иного взгляда, в последующих изданиях своей книги он опровергал Канта статистическими выкладками.

И, наконец, занятие философией (разумеется, не в качестве профессии, а любительским образом). Это — великолепное духовное средство для преодоления разного рода недомоганий, своего рода “агитация настроения”.  Философия отвлекает от внешних случайностей, порождает духовную силу, которая восполняет наступающую с возрастом телесную слабость. Человек должен быть при деле; на худой конец, для “ограниченной головы” годится и любой суррогат деятельности. Например, некий старичок собрал коллекцию настольных часов, которые били друг за другом, но никогда одновременно и т.д. и т.п.

К лекарствам Кант относился отрицательно, остерегался их, принимая только один сорт пилюль, прописанных когда-то его университетским товарищем. Это не значит, конечно, что философ пренебрегал медициной. Напротив, он следил за ее успехами, проявляя к ним почти профессиональный интерес. (Не исключено, что Кант получил медицинское образование: по заведенному в пору его молодости университетскому порядку строгой регистрации студентов по факультетам не существовало, и биографы до сих пор не уверены в том, какой именно факультет окончил будущий философ; среди опубликованных им в молодости работ есть и исследование о болезнях головы).

Над своей жизнью Кант не дрожал, страх смерти был ему неведом. Здоровье Канту требовалось только для работы, забота о нем была лишь осмотрительностью, необходимой для проведения удачного эксперимента. И опыт удался.

“Это был поразительный опыт, который закончился победой, — констатирует Зощенко. — Но тут крылась и ошибка, которая создавала из человека подобие машины для работы.

Возможно, конечно, что великий философ и стремился сделать из себя отличную машину для думанья, однако и тут можно усмотреть некоторую неправильность, которая привела Канта, правда, в глубокой старости, к психической болезни.

Можно создать любую привычку для тела, но нельзя забывать то, что при частой повторности психика как бы усиливает эту привычку и доводит ее до крайности… Кант через двадцать лет уже приобрел свойства маньяка”.

Зощенко как раз обеспокоен тем, чтобы устранить из жизни человека любую маниакальность. Надо, чтобы человек управлял своей машиной, а не подчинялся ей. Смысл жизни, говорит он, не в том, чтобы удовлетворять свои желания, а в том, чтобы иметь их. И притом по возможности разносторонние. Зощенко здесь, безусловно, прав.

Но он совершенно неправ, считая судьбу Канта трагической. Трагична жизнь Ницше, Гоголя, Канта, которые вовсе не знали женщин”, — читаем мы в “Возвращение молодости”. Кант, как мы знаем, считал, что ему повезло с безбрачием. Трагична сознательная преждевременная гибель или осознаваемая потеря чего-то чрезвычайно важного для жизни. Кант потерял только свои болезни, он прожил долгую жизнь, и именно такую, какую считал необходимой. Он умирал спокойно, с чувством исполненного долга, его последним словом было “хорошо”.

В заключение — о проблеме бессознательного. Кант видел в человеческом организме два ряда явлений — физиологические процессы и сознательные компоненты психики, которые так или иначе могли воздействовать на физиологию. К началу нашего века психология поняла роль неконтролируемых процессов в человеческой психике. Кант знал о существовании бессознательного (в его “Антропологии” этому посвящен специальный раздел), но не придавал ему значения. Руководство своим организмом он строил без учета этих факторов. Зощенко, задавшись целью навести порядок в своем здоровье, пришел к выводу о необходимости взять под контроль неконтролируемое. О том, как это ему удалось, он рассказал в опубликованной “Повести о разуме” (см. журнал “Звезда”, 1972, № 3). К ней мы и отсылаем читателя, ибо это уже за пределами нашей темы.

Гулыга А.В. Свой собственный способ быть здоровым (Кант и Зощенко) //Наука и жизнь. — 1973. — № 10. — С. 61—63