Вернер Штарк. Моральная теология и космологическое доказательство. Комментарии к одной незамеченной записке Канта

I

Прямоугольный листок (рис. 1—2), аккуратно оторванный, по размеру меньше ладони, точнее 8 × 6,3 см. Маркировка бумаги неразличима, все чернила темно-коричневые.

Одна сторона этого листочка факсимилирована в книге 1928 года о городе Альтона на Эльбе¹ (Gerlinger, 1928, S. 110), тогда еще самостоятельном городе, почти за 30 лет до того, как Прусская академия наук завершила издание третьего отдела академического собрания сочинений Канта. С 1938 года Альтона является западной частью вольного ганзейского города Гамбурга. Этот маленький листочек сегодня хранится в Гамбургском государственном архиве (Flamme, Gabrielsson, Lorenz-Schmidt, 1999, S. 539). А раньше он был в коллекции альтонского собирателя рукописей Оскара Улекса, о чем свидетельствует круглый голубой штамп в левом верхнем углу². Эту сторону со штампом я буду называть первая страница, а другую — вторая страница. Какими путями эта необычная запись попала из Кёнигсберга в Гамбург, мы не знаем. Общие обстоятельства передачи рукописей Канта известны; исходя из них, я предполагаю, что этот листок в середине XIX века при разборе архивов издательства Фридриха Николовиуса попал в распоряжение кёнигсбергского историка Фридриха Вильгельма Шуберта, который неоднократно передавал эти записки Канта на антикварный рынок. По-видимому, Улекс приобрел этот листок через дальнейших посредников.³

При ближайшем рассмотрении «разрозненный листок Улекса» во многих отношениях необычен даже по виду. Он не только очень маленький, но и с обеих сторон исписанный равномерно и плотно. Сверху на обеих сторонах заголовок, выделенный подчеркиванием, и — что самое главное — текст можно считать сжатым, но в то же время законченным размышлением на тему, указанную в заголовке. Всё это выглядит так, будто Кант сам оторвал этот листок и использовал для записей примерно в том виде, в каком мы его имеем. Это первое впечатление подтверждается на первой странице: там есть звездочка, сверху слева. Известно, что подобной звездочкой Кант отмечал письменные заготовки, аналогично тому, как обозначали сноски в печати того времени⁴. См.: http: //archiv.ub.uni-marburg.de/es/ 2010/0012/)). Иными словами, обе стороны этого листа должны были служить примечанием к некому другому тексту, какому именно — неизвестно⁵.

Теперь следует подробнее рассмотреть заголовки. Очевидно, что к ним были сделаны краткие добавления, скорее всего, не сразу, а уже на втором этапе работы. На первой странице заголовок «моральная теология» дополнен словами: «Это единственное, что дает определенное понятие о Боге с точки зрения конечной цели как о summum bonum».

Несколько сложнее ситуация со второй страницей, поскольку здесь заголовок «Космологическое доказательство» обрамлен пассажем в несколько строк: он начинается в левом верхнем углу, уходит вправо, на две длинные и две короткие строки, через весь листок, и наконец, через двойной указатель, завершается слева вверху двумя короткими строчками. Одно место особенно бросается в глаза: на мой взгляд, поверх последней буквы s в третьем слове⁶ нарисован прямоугольный крючок, напоминающий букву r. Если принять такое видение этой линии, то этот крючок следует понимать как отсылку к чему-то другому, чего нет на этом листе. Потому что другого подобного крючка здесь больше не встречается. Возможно, в момент написания на этой бумаге, выше или ниже⁷, еще было место для дополнений, и там можно было прочесть, что же Кант имел ввиду — по смыслу предложения — этим «понятием». Дополненный пассаж был бы таким:

Если бы мы могли составить себе [понятие] о необходимой сущности, которое требуется, чтобы познать ее как необходимую, то мы бы смогли и определить ее свойства // Но первое невозможно ввиду следующего…

Суть в том, что следующие строки должны обосновать то утверждение, которое идет после заголовка. Космологическое доказательство бытия Бога, может быть, действенно там, где не подходит онтологическое, то есть из понятия самого по себе⁸. В то же время, я полагаю, даже если не учитывать крючок, что положение этого добавления на листе предполагает, что когда была сделана эта запись, размер листа был ненамного больше, чем сейчас.

Наконец, необходимо обратить внимание на особенность, которая часто встречается в рукописях Канта. В них сравнительно мало знаков препинания; прежде всего не хватает запятых, так что для облегчения понимания рекомендуется при чтении расставлять вспомогательные знаки. Ориентируясь на употребление глаголов, я в транскрипции поставил в нескольких местах знак ¡, чтобы разделить предложения и части предложений. На этом перейдем к тексту и содержащимся в нем рассуждениям.

II

Первый вопрос касается датировки этого листа. Как уже было упомянуто, ни обстоятельства его передачи, ни внешний вид (бумага, чернила или почерк) не дают нам надежных свидетельств для физической или сравнительно-исторической датировки этой записи. Только одно выглядит достоверно: нет никаких признаков того, что эти две страницы были написаны в разное время. Таким образом, остается определить датировку только при помощи самого текста этих страниц.

Уже при беглом чтении бросается в глаза, что в аргументации используется терминология из относительно позднего периода творчества Канта. Возьмем наиболее важный и показательный термин на первой странице: не менее пяти раз идет речь о «конечной цели», и она, как написано в строчках 21—22, является «наивысшим благом в мире». Если применить автоматический поиск, то можно быстро установить, что «конечная цель» в этом нефизическом значении⁹ в напечатанных трудах, то есть в 1—8-м томах собрания сочинений Канта, изданнного Прусской академией наук, впервые возникает во втором издании «Критики чистого разума».

Во второе издание в 1787 году Кант внес существенные изменения по сравнению с первым. Среди прочего — если не брать во внимание вступительные пассажи — первая глава второй книги трансцендентальной диалектики «О паралогизмах чистого разума» была полностью переписана, и как многие считают¹⁰, в том числе и я, наполнена новым содержанием. Новая суть этого текста зарождается во фрагменте под названием «Опровержение мендельсоновского доказательства постоянства души». В приложении к нему, приблизительно на трех страницах (B 423—426), описано выдающееся, исключительное положение человека по отношению ко всему физическому миру. Мы, люди, наделены «практической способностью», которая в 1787 году по-новому сформулирована и подробно разъяснена в «Критике практического разума» 1788 года. Это способность «выходить за границы опыта и жизни» на территорию «порядка целей», который не подчиняется «порядку природы»:

По аналогии с природой живых существ в этом мире, относительно которых разум необходимо должен признать в качестве основоположения, что у них нет ни одного органа, ни одной способности, ни одной склонности, которые были бы не нужны, непригодны для употребления, стало быть, нецелесообразны, а все точно соразмерено с назначением их в жизни, [в сравнении с этим] человек, который ведь может заключать в себе конечную цель всего этого, должен бы быть единственным существом, составляющим здесь исключение (B 425 / AA, III, S. 277).

Ниже В. Штарком приведены расшифровка текста первой страницы и ее адаптированный перевод А. С. Зильбера на русский язык.

* Moraltheologie)		Giebt allein einen bestimmten Begrif von Gott wegen des Endzwekes summum bonum
	Der Beweis einer hochsten Intelligenz ist nach der
5	transsc. philosophie aus dem Begriffe der hochsten
	realitaet zu führen unmöglich. Durch die physico-
	theologie [wird] gründet er sich auf data ¡ die nicht
	anders als empirisch gegeben werden können, [nemlich]
	daß die Welt auch ein systema caussarum
10	finalium ist ¡ Daraus aber ¡ weil die zweke
	physisch sind ¡ mithin keinen Endzwek enthalten
	und auch nicht darauf führen ¡ nichts Bestimmtes
	von dieser Intelligenz abgeleitet werden kan ¡
	Also muß ein Zwek a priori gegeben seyn ¡
15	den man als den Endzwek von der Existenz der Welt
	selber ansehen muß ¡ in Beziehung auf den als unsern
	eigenen Endzwek wir allein einen Welturheber zugleich
	mit [s…]der Bestimmung des Begrifs von ihm a priori
	denken müssen und zwar ¡ um die objective    Realit.
20	unsers Begrifs vom Endzweke für unser practisches
	Erkentnis hinreichend darzuthun. Dieser Endzwek ist das
	hochste Gut in der Welt ¡ Gott als moralisches wesen
	das hochste ursprungliche Gut als Weltu[rsa]rheber
	und als moralisches Wesen betrachtet ¡ in dem alle
25	übrige Prädicate seiner Natur zugleich mit Ver-
	knüpft sind. Der Begrif des objects unsers Moralischen
	Willens würde sonst [blos] leer oder bloße Idee seyn.

* Моральная теология		Это единственное, что даёт определённое понятие о Боге с точки зрения конечной цели summum bonum
	Доказательство высшей мудрости, согласно
5	трансцендентальной философии, невозможно вывести
	из понятия высшей сущности. По методу физико-
	теологии, оно основывается на данных, которые
	нельзя получить иначе как эмпирическим путём, а именно,
	что мир  также является systema caussarum
10	finalium.Но из этого, поскольку цели
	физические, которые не содержат конечную цель
	и не ведут к ней, ничего определённого
	из этой мудрости вывести нельзя.
	Таким образом, должна присутствовать цель a priori,
15	которую следует рассматривать
	как конечную цель существования мира,
	по отношению к которой как к нашей собственной конечной цели
	мы только и должны мыслить первотворца мира,
	одновременно определяя понятие о нём a priori,
	чтобы в достаточной степени показать
20	объективную значимость нашего понятия о конечной цели
	для нашего практического познания. Эта конечная цель –
	высшее благо в мире, Бог как моральное существо,
	как высшее изначальное благо, рассматриваемое как первопричина,
	и как такое моральное существо, в котором одновременно сочетаются
25	все прочие предикаты его природы. Иначе понятие объекта нашей
	моральной воли было бы [просто] пустым или простой идеей.

Ниже В. Штарком приведены расшифровка текста второй страницы и ее адаптированный перевод А. С. Зильбера на русский язык.

	Wenn wir uns […] von einem nothw. Wesen machen könnten ¡
	was dazu gehört ¡ [um] es als nothwendig zu erkennen ¡ so würden
	φ Nun ist	Cosmol:	wir auch seine Eigen-
	jenes	Beweis	schaften bestimmen
5	unmögl. folgl:		können ¡
			φ
	Es ist ein Wesen absolut nothwendig ¡ Wen
	dieses nun nicht als das allerrealeste gedacht
	wird ¡ so ist es zufellig ¡ ob es so oder anders
10	bestimmt vorgestellt wird ¡ folglich sein ¡ auf
	[gewiss] welche art ich will ¡ bestimmtes
	Daseyn selber Zufällig pp.
	Allein ist der Untersatz falsch ¡ daß ¡ wenn
	das ens […]necessarium  nicht [zug] durch seinen
15	Begrif [nothw] durchgängig bestimmt wäre ¡ die
	Bestimmungen desselben ihm nicht nothwendig
	zukommen würden ¡ sondern es soll nur heissen ¡
	wir würden sie nicht als schlechthin nothwendig
	erkennen ¡ weil wir d[…]ie Nothwendigkeit nur
20	[durch] <[eines Dinges nur]> analytisch durch zergliederung des Begrifs
	erkennen können. Daß dieses so sey ¡ <er>sehen
	wir daraus ¡ daß ¡ wenn wir es auch als realissimum
	denken ¡ wir dennoch daraus das Daseyn nicht ableiten
	können ¡ mithin ¡ wenn wir aus einem Begriff
25	das Daseyn nicht ableiten können, darum das
	Object desselben nicht an sich zufellig sey
	Dadurch daß wir das ens realissimum als
	Grund annehmen, dessen realitaet wir nicht bestimmen
	können ¡ vermeiden wir den Anthropomorphism

	Если бы мы могли составить себе […] о необходимой сущности ¡
	которое требуется ¡ чтобы познать её как необходимую ¡ то мы бы 5				φ Но первоеневозмож.  ввиду след.:	Космологич. доказательство:	смогли и определить  её свойства,  φ
	Положим, некая сущность абсолютно необходима.Если же
	при этом она не мыслится как всему предшествующая,
	тогда тот или иной определённый способ, каким её себе представляют,
10	является чисто случайным, то есть это происходит просто
	[сознательно] по желанию, ведь то бытие, которое чем-то определяется,
	само есть уже случайное…
	Ложной является уже одна та посылка, что, если
	ens necessarium не определялось бы
15	всецело одним только его понятием,
	то его свойства не принадлежали бы ему с необходимостью.
	На самом деле, это лишь означает, что
	мы бы не познавали его как безусловно необходимое,
20	потому что необходимость <[вещи]> можно познать только
	аналитическим разложением понятия.
	Что это так и есть, очевидно нам из того, что,
	если мы мыслим его также как realissimum,
	мы всё же не можем из этого заключить о его бытии,
	так жe как и в случае,если мы не можем заключить
25	о бытии из одного только понятия, поэтому
	его объект не должен быть сам по себе случайным.
	Если мы принимаем ens realissimum как основание,
	реальность которого мы не можем установить, то тем самым
	мы избегаем антропоморфизма.

Отметим, что в этом месте нет никакого намека на доказательство, но — как показывает условное наклонение «должен бы» — формулируется задача, которую еще предстоит решить. Однако это краткое добавление в целом дает понять, что об особом положении человека, выраженном в понятии «конечная цель», можно говорить с полным основанием.

Помимо этого, автоматический поиск показывает, что выражение «конечная цель» постоянно присутствует в крупных произведениях Канта, которые появились в промежутке с 1787 по 1798 год и напечатаны в академическом издании в томах 5—7-м, но отсутствует в 8-м томе. Важно и очень значимо в этом рассмотрении прежде всего то обстоятельство, что этот термин не встречается ни в «Пролегоменах» 1783 года, ни в трактате непосредственно по практической философии «Основы метафизики нравственности» 1785 года¹¹. И это при том, что в «Основах» Кант в качестве гипотетической((«И вот я говорю: человек и вообще всякое разумное существо существует как цель сама по себе, а не только как простое средство для произвольного употребления со стороны той или другой воли; во всех своих действиях, направленных как на самого себя, так и на других разумных существ, он должен всегда рассматриваться в то же время и как цель» (Кант, 1997а, с. 165; AA, IV, S. 228).)) характеристики любого разумного существа, и следовательно также и человека, использует выражение, содержательно близкое,

а именно «цель сама по себе»¹². Таким образом, начальный момент установлен: заметки на «листке Улекса», по всей видимости, возникли не ранее чем в 1787 году в процессе переработки первой «Критики».

Рассуждения на первой штампованной странице оканчиваются формулировкой, по меньшей мере, проблематичной. «Конечная цель» выступает как условие для чего-то другого: если бы не было «конечной цели», то «понятие объекта нашей моральной воли» было бы «пустым» или «просто идеей». И, если снова использовать автоматический поиск, то мы видим, что об «объекте» нашей «моральной воли» постоянно говорится в «Критике практического разума» 1788 года. Если не ошибаюсь, соответствующие формулировки встречаются только в четырех местах. Самое важное из этих мест там, где излагается «Антиномия практического разума». Оно определенно похоже на окончание текста на «листе Улекса»:

А так как содействие высшему благу, содержащему в своем понятии это сочетание [добродетели со счастьем]¹³, есть а priori необходимый объект нашей воли и неразрывно связано с моральным законом, то невозможность первого должна доказать и ошибочность второго. Следовательно, если высшее благо по практическим правилам невозможно, то и моральный закон, который предписывает содействовать этому благу, фантастичен и направлен на пустые воображаемые цели, а стало быть, ложен в себе самом¹⁴ (Кант, 1997б, с. 593; AA, V, S. 114).

Итак, в напечатанном труде есть строки, похожие на эту рукопись и соответствующие ей, однако из этого еще нельзя делать достоверный вывод о том, когда появилась эта запись; потому что мы не можем точно знать, что она была черновым наброском непосредственно к данному месту этой публикации. Не менее вероятно то, что первая страница листа Улекса была написана в другом контексте, и что речь об «объекте моральной воли» можно понять как самоцитату из гораздо более позднего времени. В пользу такого осторожного подхода говорит прежде всего то обстоятельство, что ни в «Антиномии практического разума», ни в «Критике практического разума» вообще не говорится о «моральной теологии» или «космологическом доказательстве» бытия такого существа, которое называется Богом. К чему бы ни привели другие попытки определения даты текста, можно констатировать следующее: листок Улекса повествует о центральном месте всей практической философии Канта.

Мой второй вопрос звучит так: в каком порядке следует читать страницы? Этот вопрос предполагает, что есть внутренняя содержательная взаимосвязь между текстом обеих страниц. То есть, надо задаться вопросом об этой взаимосвязи: поскольку отсутствуют прямые внешние данные для этого, а именно графические указатели или такие слова, как «наверху», «внизу» или «на обороте», то остаются только сами тексты. Без сомнений, обе страницы, каждая на свой лад, повествуют о возможных «доказательствах» бытия сущности, которую обычно называют «Богом». Правда, само это слово присутствует только на первой странице. Но все же содержательная взаимосвязь аргументов кажется возможной.

Как уже было упомянуто, при чтении листа Улекса мы вправе обращаться к первому изданию «Критики чистого разума» и, предположительно, также к переработанному второму изданию. Заголовок второй страницы «Космологическое доказательство» в первой критике имеет свое точно определенное положение, а именно в третьей главе «диалектики»: «Идеал чистого разума». В пятом разделе этой главы (A 603—620) речь идет «О невозможности космологического доказательства бытия Бога». Как известно, этому разделу предшествует рассмотрение «онтологического доказательства», которое полностью опровергается, а после него идет заключительное рассмотрение «о невозможности физико-теологического доказательства»¹⁵ (А 620—630).

Если принять последовательность доказательств бытия Бога в первой критике за путеводную нить, то это может помочь систематическому пониманию доказательств на листе Улекса. Точнее, это значит, что начать следует со второй страницы, то есть с «космологического доказательства», и с учетом нее перейти к моральной теологии на первой странице. Правда, когда я попробовал читать в таком порядке, никакая внутренняя связь не стала очевидной. Хотелось бы для начала оставить открытым вопрос о порядке следования этих двух страниц. Пожалуй, это благоразумно, пока нам не известно то место, рядом с которым и в связи с которым эта запись, скорее всего, была сформулирована.

На этом я подхожу к заключительному третьему вопросу: каковы, так сказать, координаты этого листа в системе философии Канта? Поскольку непосредственная или «внутренняя» связь между размышлениями на этих двух страницах не обнаружилась, я хотел бы ограничить свои замечания только первой страницей: ее ось вращения и центр тяжести я вижу в заголовке «моральная теология».

Термин «моральная теология» встречается уже в первой «Критике»: первый раз¹⁶ в седьмом разделе под названием «Критика всякой теологии, основанной на спекулятивных принципах разума» (A 632) как позитивно окрашенное выражение, которое — как указано в сноске — противопоставлено негативно окрашенной и критикуемой «теологической морали»¹⁷. Теологически фундированное философское учение о морали критикуется, напротив, философски обоснованная мораль должна обезопасить теологическую теорию, то есть защитить ее от нападок.

Во второй практической «Критике» не идет речь о «космологическом доказательстве» бытия трансцендентной сущности, называемой Богом, и словосочетание «моральная теология» не встречается. Интереснее и совершенно иначе обстоит с этим дело в третьей «Критике», которая появилась в 1790 году. Во второй части, которая посвящена целям, один раз встречается словосочетание «моральная теология»:

О физикотеологии

Физикотеология есть попытка разума заключать от целей природы (которые познаваемы только эмпирически) к высшей причине природы и ее свойствам. Моральная теология (этикотеология) была бы попыткой от моральной цели разумных существ в природе (эта цель может быть познана а priori) заключать к указанной причине и ее свойствам. Первая естественно предшествует второй (курсив мой. — В. Ш.)¹⁸.

Первый короткий абзац на первой странице листа Улекса очень похожим образом представляет как раз это систематическое отношение между физикотеологией и моральной теологией: физикотеология, будучи неизбежно эмпирически ориентированной, не может иметь в своем содержании понятие конечной цели. Чтобы обратиться к нему, ей нужен другой, а именно моральный способ рассмотрения.¹⁹

В заключение я хотел бы выразить следующее предположение. Очевидно, что Кант обращается к словосочетанию «моральная телогия» непосредственно в связи с подготовкой той рукописи, которая легла в основу первого издания «Критики чистого разума». Потому что ни рукописное наследие²⁰, ни сохранившиеся студенческие записи его лекций²¹ не фиксируют употребление этих слов до конца 1770-х годов. Для дальнейших исследований этого предмета в истории идей я хотел бы сделать следующий краткий и четкий вывод, основанный на цитате из третьей «Критики»: листок Улекса указывает промежуточную станцию в долгом пути Канта от его юности, когда он находился под влиянием физикотеологии, к преклонным годам, когда в критицизме вызрела моральная теология.

III

Размышления на листе Улекса дают повод обратиться к появлению термина «моральная теология» среди кантовских записей позднего (четвертого) рабочего экземпляра «Метафизики» Баумгартена 1757 года. Чтобы можно было сделать это на разумных просвещенных основаниях, будут по меньшей мере полезны, а по большей совершенно необходимы некоторые немногочисленные заметки от Эриха Адикеса (1866—1928) о характере издательской работы. Ее важные особенности и принципы я сейчас попробую обобщенно изложить.

1

Как известно, в отделе наследия академического собрания сочинений Канта содержатся очень различные его тексты, преимущественно доставшиеся нам в виде рукописей. Договор между издателем, в роли которого выступал Эрих Адикес, и Прусской академией наук предполагал по-новому упорядочить весь материал согласно содержательным и хронологическим принципам²². Соответственно, предварительно было решено расформировать физический порядок, в котором эти материалы до тех пор хранились. При этом заслуживают внимания две особенности:

1. Договор — и охват отдела наследия в академическом издании — распространяются не на все оставленные Кантом и найденные рукописи. Исключены из договора не только переписка (в том числе служебная), но и те рукописи и тексты, которые непосредственно относятся к сочинениям, опубликованным самим Кантом. Отделенные таким образом «чистовики» и «оригиналы рукописей для печати» должны были быть использованы издателями трудов для текстологической критики, и позже предполагалось представить их в первом отделе собрания, который назван «Труды» (Werke). Так и было сделано, за некоторыми исключениями, которые имели место ввиду недоступности рукописей. Так например, объемистый собственноручный манускрипт Канта из университетской библиотеки Ростока, охватывающий почти весь текст «Антропологии с прагматической точки зрения» 1798 года издания, опубликован в седьмом томе издателем Освальдом Кюльпе (1862—1915) без участия Эриха Адикеса.

2. Отдел наследия поделен на две обособленные части: если текст идентифицирован как «набросок» или «добавление» к публикации, которую осуществил сам Кант, то этот текст отделялся от общего корпуса и помещался в «наброски» или «добавления». Они размещены в конце отдела, в хронологическом порядке по дате публикации. Тома академического издания с 20-го по 23-й издавались после смерти Эриха Адикеса в 1928 году без соблюдения упомянутых принципов и методов; но содержание этих текстов приблизительно укладывается в рамки третьего отдела. Обзора текстов этого отдела, даже в общих чертах, до сих пор сделано не было.

2

Если посмотреть на «физическую форму» передачи текстов, которая на мой взгляд имеет первостепенную важность, поскольку неизбежно присутствует, то все тексты в целом можно разделить на три класса:

а) скрепленные, в том числе проложенные писчей бумагой;

б) разрозненные листы разного формата;

в) связанные друг с другом вспомогательными знаками (печатями, кустодами) листы большого формата, как например так называемое Первое введение в «Критику способности суждения», рукопись «Антропологии», записи из Opus postumum.

3

Что касается известных заметок, которые Кант оставил в скрепленных книгах, то структурообразующую основу датировки, принятой Эрихом Адикесом (AA, XIV, S. XXXVI—XXXIX), для времени до 1770 года, можно сформулировать следующим образом:

1. (β)²³. «Старейший слой» в «Извлечении из учения о разуме» от Георга Фридриха Майера (Халле, 1752) содержит пометки из 50-х годов XVIII века. Оригинал хранится в библиотеке университета Тарту.

2. (δ). «Старейший слой» в кантовском экземпляре 4-го издания (1757) «Метафизики» (1762—63); заметно больше объем пометок под номером ζ, датируемых «1764—66» и η «1764—1768». Оригинал хранится в библиотеке университета Тарту.

3. (ε). «Исходная фаза» заметок в исчезнувшем в 1945 году экземпляре «Initia philosophiae practicae primae» (1760) А. Г. Баумгартена.

4. (η). Наибольшая часть заметок находится в рабочем экземпляре «Наблюдений» 1764 года (в основном из 1764/65). Оригинал пропал в 1945 году. Фотографии сохранились в библиотеке университета Гёттингена.

5. (ι). «Старейший слой» «Естественного права» Ахенваля (1763), использованный в подготовке к лекциям зимнего семестра (1766—67). Оригинал пропал в 1945 году.

4

Самая объемная единица среди рукописей отдела наследия — это скрепленный экземпляр 4-го издания (1757) «Метафизики» А. Г. Баумгартена. Он содержит заметки, наброски и размышления, сделанные Кантом для разных целей и в очень разное время. Среди них впервые встречается выражение «моральная теология».

На рисунке 3 изображена внутренняя сторона лицевой части обложки и лицевая сторона форзаца манускрипта «Mscr 93», которая хранится в библиотеке Тартусского университета в Эстонии²⁴. Слева видны различные библиотечные пометки; справа над старым оттиском штампа библиотеки можно увидеть библиотечный шифр и прочесть пометку, которую оставил следующий хозяин этой книги Готтлоб Беньямин Йеше (1762—1842). По всей видимости, этот экземпляр не имеет следов каких-либо внешних воздействий с того времени, когда он был описан Бенно Эрдманом (1851—1921) (Erdmann, 1882, S. 4—8).

На рисунке 4 изображен титульный лист того же экземпляра с различными пометками, сделанными лично Кантом; например, под названием «Метафизика» можно прочесть фрагмент R 3935 (AA, XVII, S. 354), на верхних полях — R 3708 (AA, XVII, S. 249), выше и левее титульной виньетки — R 3936 (AA, XVII, S. 354—355).

На рисунке 5 показан разворот той же «Метафизики» Баумгартена с первой страницей «части IIII» «Натуральная теология» и соседним пустым техническим листом. Кант использует, очевидно, очень небольшой запас места, которое еще не исписано и которое на имеющейся у меня (В. Ш.) репродукции обведено линией, чтобы зафиксировать упомянутое «s-добавление» в виде непосредственного продолжения печатного текста § 804. Это добавление связано с текстом несколькими кустодообразными указательными знаками, которые можно заметить на рисунке 6 (AA, XVII, S. 601).

Перевод с нем. А. С. Зильбера

Список литературы

1. Кант И. Основы метафизики нравственности // Соч. на нем. и рус. яз. М., 1997а. Т. 3.
2. Кант И. Критика практического разума // Соч. на нем. и рус. яз. М., 1997б. Т. 3.
3. Кант И. Критика способности суждения // Там же. М., 2001. Т. 4.
4. Хинске Н. Растраченные годы. Еще раз о достижениях, проблемах и недостатках академического собрания сочинений Канта / пер. с нем. А. Н. Круглова // Кантовский сборник. 2013. № 3 (45). С. 103—111.
5. Arnoldt E. Kritische Exkurse im Gebiete der Kantforschung. Anhang № 4—5. [Charakteristik von Kants Vorlesungen über Metaphysik und] möglichst vollständiges Verzeichnis aller von ihm gehaltenen oder auch nur angekündigten Vorlesungen. 2. Abteilung // Gesammelte Schriften / hrsg. O. Schöndörffer. Berlin, 1909. Bd. 5, T. 2. S. 173—343.
6. Beyer K. Untersuchungen zu Kants Vorlesungen über die philosophische Religionslehre [Diss. Teildruck]. Halle, 1937.
7. Brandt R. Immanuel Kant. Was bleibt? Hamburg, 2010.
8. Reflexionen Kants zur Anthropologie. Aus Kants handschriftlichen Aufzeichnungen / hrsg. B. Erdmann. Leipzig, 1882.
9. Kommentierte Übersicht über die Bestände des Staatsarchivs der Freien und Hansestadt / hrsg. Flamme P., Gabrielsson P., Lorenzen-Schmidt K.-J. Hamburg, 1999. Bd. 14.
10. Förster E. Die Wandlungen in Kants Gotteslehre // Zeitschrift für philosophische Forschung. 1998. Bd. 52. S. 341—362.
11. Gierlinger J., Becker M. Die Städtische Autographensammlung // Die Stadt Altona. Monographien Deutscher Städte. Darstellung deutscher Städte und ihrer Arbeit in Wirtschaft, Finanzwesen, Hygiene, Sozialpolitik und Technik / hrsg. M. Becker, Vorwort von E. Stein. Berlin, 1928. Bd. 27. S. 108—110.
12. Kant I. Kants Vorlesungen über die philosophische Religionslehre / hrsg. K. Beyer. Halle, 1937.
13. Kant I. Vorlesung zur Moralphilosophie / hrsg. W. Stark, vorrede M. Kühn. Berlin, 2004.
14. Klemme H. F. Kants Philosophie des Subjekts. Systematische und entwicklungsgeschichtliche Untersuchungen zum Verhältnis von Selbstbewußtsein und Selbsterkenntnis. Hamburg, 1996.
15. Lehmann G. Kants Bemerkungen im Handexemplar der Kritik der praktischen Vernunft // Kant-Studien. 1981. Bd. 72. S. 132—139.
16. Ludwig B. Was weiß ich vom ich? Kants Lehre vom Faktum der reinen praktischen Vernunft, seine Neufassung der Paralogismen und die verborgenen Fortschritte der Kritischen Metaphysik im Jahre 1786 // Sind wird Bürger zweier Welten? Freiheit und moralische Verantwortung im transzendentalen Idealismus / hrsg. M. Brandhorst, A. Hahmann, B. Ludwig. Hamburg, 2012. S. 155—194.
17. Vorlesungsverzeichnisse der Universität Königsberg (1720—1804). Mit einer Einl. und Registern : in 2 T. / hrsg. Oberhausen M., Pozzo R. Stuttgart-Bad Cannstatt, 1999. Bd. 1 (1/2). (Forschungen und Materialien zur Universitätsgeschichte FUM ; Abt. 1 : Quellen zur Universitätsgeschichte).
18. Schwaiger C. Die Vorlesungsnachschriften zu Kants praktischer Philosophie in der Akademie-Ausgabe // Kant-Studien. 2000. Bd. 91, Sonderheft. S. 178—188.
19. Stark W. Nachforschungen zu Briefen und Handschriften Immanuel Kants. Berlin, 1993.
20. Stark W. Kant und Baumgarten: Exemplare der ›Metaphysica‹. Ein nachfragender Bericht // Internationales Jahrbuch für Editionswissenschaft. Nr. 27/2013. Berlin, 2014. S. 96—111.
21. Stolovitch L. N. On the fate of Kant Collection at Tartu University // Kantovski Sbornik. Selected Articles 2008—2009. 2011. S. 75—88.
22. Ulex H. Zur Geschichte der Familie Ulex. Hamburg, 1913.

Данная статья была впервые опубликована в журнале “Кантовский сборник” (Выпуск 3 (49) за 2014 год):
Штарк В. Моральная теология и космологическое доказательство. Комментарии к одной незамеченной записке Канта// Кантовский сборник: научный журнал. — 2014. — №3 (49). С. 72-91.

---

1. На этот листок мне, уже более десяти лет назад, любезно указал господин Райнхард Пабст (www.literaturdetektiv.de). Зимой 2010/11 года я обсуждал со студентами вопросы к этому тексту.  ↩

2. Фонд 731—5 / собрание рукописей № 9, папка 59/1 «Философы (в том числе педагоги) A-K», Иммануил Кант. Помимо представленного здесь маленького листочка, связка содержит открытки (печатные репродукции изображений Канта) и вырезки из газет, а также (часть) факсимиле «разрозненного листа Дуйсбург 11». В связи с историей этого листа упоминается, к сожалению без подробностей, каталог фирмы «Хельмут Майер & Эрнст, Берлин W35, Lützowstr. 29». Также упомянуто подтверждение подлинности, полученное от Рудольфа Райке 22 ноября 1879 года. В родословной книге (Ulex, 1913, S. 91) о персоне номер 61 сказано: «Оскар Улекс, сын номера 32, рожден 27 сентября 1852 в Гамбурге. Посвятил себя вначале торговому делу в Гамбурге, Париже и Лондоне. В 1880 устроился в банк Occidental в Сан-Сальвадор (Центральная Америка), где поднялся на должность директора и проработал в ней 20 лет. В 1907 году вернулся в Германию; в настоящее время живет в Альтоне как частное лицо. Оскар Улекс обладатель ценного и интересного собрания рукописей». Там же на странице 17 от руки указан год его смерти: «1934».  ↩

3. На тыльной части папки, в которой Улекс собрал бумаги, относящиеся к Канту, на внутренней стороне наклеен обрывок бумаги, и судя по тому, что на нем напечатано, он взят из авторитетного каталога рукописей на французском языке: «85. Kant (Emm.), le grand métaphysicien allemand. Fragment aut. 2p. pet. in-18». В папке 59/1 только одна рукопись Канта и именно к ней, по-видимому, относятся эти каталожные данные; следовательно, можно, по меньшей мере, предполагать, что промежуточный пункт нахождения этого листка был во Франции.  ↩

4. Такие отметки довольно часто можно встретить в предисловии в «Критике практического разума» (1788) (AA, V, S. 3—14). Для примера из чистовиков кантовских рукописей сошлюсь на свое описание «Краковского фрагмента» (предварительного наброска к «Спору факультетов» (1798 ↩

5. Однако точно можно сказать, что этот текст не был наброском для выступления перед академической аудиторией; известные заметки такого рода написаны совершенно другим языком; прежде всего они встречаются на страницах AA, XV, S. 655—899. ↩

6. Я читаю его как uns. Возможно также nur, но оно не дает никакого подходящего смысла. ↩

7. В пользу варианта «выше» говорит то обстоятельство, что над штампом, в слове «Кант», которое написано не Кантом, верхние края большой буквы «К» немного обрезаны. На фотографии, которая напечатана у Гирлингера (Gierlinger, 1928, S. 110), отсутствует штамп, и сам листок на несколько миллиметров выше. ↩

8. См. R 6275 (ψ³ [1785—88]) (AA, XVIII, S. 543), с четвертой строки. Датировка указана, по-видимому, исходя из упоминания имени Моисея Мендельсона (AA, XVIII, S. 544) и согласно идентификации литературного источника «Morgenstunden» (1785), лежащего в основе текста R 6275. Эта рефлексия — из заметок к утерянному кантовскому экземпляру учебника Иоганна Августа Эберхарда «Введение в естественную теологию» (Халле, 1781), который Кант положил в основу своих лекций зимой 1783/84, 1785/86 и летом 1787 (см. в Arnoldt, 1909, S. 269—270, 283, 299). Ни одна из этих лекций не была внесена в «Catalogus lectionum» Альбертины (см. Oberhausen, Pozzo, 1999). По своему содержанию добавление к заголовку отсылает нас к различению, которое четко формулируется уже у Цицерона в начале второй книги «De natura deorum» (II: 3—4 и 23): вопрос, существуют ли боги, следует строго отделять от вопроса о том, каковы они, какую «природу» следует им приписать.  ↩

9. В физическом значении это выражение встречается шесть раз: AA, I, S. 76, 88, 113, 271, 337, 358; также еще в одном фрагменте первого издания «Критики чистого разума» (A 840 / AA, III, S. 543). ↩

10. Из последних подобных мнений см. ст. Ludwig, 2012.  ↩

11. В рукописном наследии это выражение видим на следующих страницах: AA, XV, S. 470, 545, 712, 744, 788, 865, 957; AA, XVI, S. 71; AA, XVII, S. 195, 551; AA, XVIII, S. 59, 216, 458, 477, 478, 480, 604, 632, 656, 681, 689, 714, 723, 724; AA, XIX, S. 099, 288, 641. Также оно встречается в набросках конкурсного сочинения 1791 года о прогрессе в метафизике (AA, XX, S. 435) и в набросках к этому сочинению и к «Религии в пределах…» (AA, XXIII — в 22 местах). ↩

12. «Основы метафизики нравственности» (AA, IV; 18 упоминаний), «Критика практического разума» (AA, V, S. 87, 131), «Критика способности суждения» (301 упоминание). Небольшой пассаж на эту тему есть среди еще неизданных карандашных заметок на последней печатной странице авторского экземпляра «Критики чистого разума» (хранится в архиве университета им. Мартина Лютера в Халле). На с. 292 чернилами написано: «Его целью является чистая воля а не аффицированная склонностями. Если же речь о человеке то он цель сама по себе но это означает не то что он есть своя собственная цель а то что он всегда также цель природы а не простое средство — как и всякое другое существо» (адаптировано с сохранением авторской минимальной пунктуации — Примеч. пер.). Ср. описание в книге Лемана (Lehmann, 1981, S. 137), без указания на обширные заметки карандашом.  ↩

13. Задача определить или прояснить их отношение ставится уже в лекциях о моральной философии в середине 1770-х годов. Из конспекта Ms Kaehler, p. 13: «В чем состоит высшее благо? Совершеннейший мир — вот высшее сотворенное благо. Но к совершеннейшему миру принадлежит и счастье разумных существ, и то, что они достойны этого счастья». См. об этом Kant, 2004, S. 11—12 (Примеч. 8 и 10). — очень сходная постановка проблемы, правда без заострения различия блага и счастья, встречается уже в «Грёзах…» (1766, AA, II, S. 336—337). ↩

14. Почти такое же рассуждение встречается там же (AA, V) на с. 74, 124, 138. Пассаж на эту тему есть и в «Логике Йеше», опубликованной в 1800 году (AA, IX, S. 68); однако это рукописная заметка на полях, и она повторно опубликована среди других рефлексий как R 2793 (AA, XVI, S. 513—515). В остальной части наследия, состоящей из томов XIX—XXIII, соответствующая формулировка не встречается. По сути, та задача, которую в связи с этим должна решить философия (доказать возможность высшего блага и морали без страха наказания), разъясняется Кантом уже в лекциях по моральной философии в середине 1770-х годов. Из конспекта Ms Kaehler, p. 16: «…тогда добро было только лишь идеей» (Kant, 2004, S. 15); p. 77: «Таким образом, было достигнуто понимание, и оно верное, того, что без высшего судьи моральные законы не имели бы эффекта, как если бы не было побудительной силы, вознаграждения и наказания» (Kant, 2004, S. 62). Еще яснее об этом сказано в записях лекций по метафизике, которые в начале XIX века опубликовал Пёлитц (AA, XXVIII, S. 320): «Если принимаешь моральные законы и поступаешь порядочно, то следуешь предписанию, которое не может дать тебе счастья, и добродетель видится только химерой; в таком случае впадаешь в absurdum practicum и ведешь себя как дурак». Другие примеры из этих лекций (конспект Powalski): AA, XVIII, S. 289 и AA, XVII, S. 166. В 1781 году в «Критике чистого разума» Кант также обращается к этой проблеме в «Об идеях вообще» (см. AA, III, S. 247; S. 526 / A 315) и «Об идеале высшего блага» (A 811). В анонимном конспекте лекций по естественной теологии, записанном предположительно зимой 1783/84 года, фиксируется очень интенсивная разработка упомянутой тематики (AA, XXVIII, S. 993, 1115; Kant, 1937, S. 192). Очень схожим образом в «Основах метафизики нравственности» (1785) сформулировано подозрение, что в основе некого определенного изложения того, чем является мораль, лежит «химера» (AA, IV, S. 402, 445) или «бредовая идея» (AA, IV, S. 407, 445, 462). Обсуждение этой проблематики представлено в книге Брандта (Brandt, 2010, S. 104—111). ↩

15. Напомню, что «Метафизика» А. Г. Баумгартена состоит из четырех частей: первая часть самого общего содержания называется «Онтология» и служит введением к трем «специальным» предметам: космологии, психологии, (естественной) теологии. Если попробовать отвлечься от «души» и связанных с ней тем, то выстроится — и едва ли это случайно — та же последовательность, в которой разбираются доказательства бытия Бога в Кантовой «Критике». ↩

16. См. AA, III, S. 421, 426 (A 641), 528 (A 814), 531 (A 819). О том, какие хронологические и содержательные этапы следует различать в развитии «теологии» такого рода, см. Förster, 1998. ↩

17. Различие между «философски» и «теологически» обоснованной моралью освещается уже в лекциях по философии морали в середине 1770-х годов (Ms Kaehler, pp. 28, 75f., 147—158; Kant, 2004, S. 27, 61, 115—123). Термин «моральная теология» там не встречается! Примерно то же можно сказать о более позднем (о датировке см. Schwaiger, 2000, S. 185—188) конспекте лекций по философии морали, записанном Powalski (AA, XXVII, S. 091—235). Для нашей темы имеют значение страницы 137—138, 146—147, 166—169. ↩

18. AA, V, S. 436 ; Кант, 2011, с. 713. ↩

19. Если поставить вопрос более четко, то возможную взаимосвязь между страницами листа Улекса можно рассмотреть со следующей позиции: содержит ли текст обеих страниц указания на аргументы в поддержку наличия связи «космологического» и «моральнотеологического» доказательств бытия «высшего разума», или трансцендентного существа, которое обычно называется «Богом»? Если моя оценка верна, то ответ гласит «Нет». Иначе это был бы крайне редкий, и при сегодняшнем состоянии источников не поддающийся дальнейшему прояснению случай обнаружения такой рукописи, в которой на одном маленьком листе к нам попали два сжатых изложения возможной «теологии». Но это, пожалуй, не отменяет возможность содержательной взаимосвязи, похожей на ту, которую зафиксировал Дона в конспекте по метафизике зимой 1792/93 (AA, XXVIII, S. 694—702), а также на ту, которая встречается в анонимном конспекте «Metaphysik-K₂» (AA, XXVIII, S. 776—778). ↩

20. Обнаружено 24 фрагмента с этим понятием в томах AA XVII-XVIII: R 4582 / 4597 / 4844 / 5511 / 5516 / 6086 / 6093 / 6099 / 6132 / 6214 / 6235 / 6236 / 6243 / 6247 / 6303 / 6444 / 6451 / 6454, вдобавок (AA, XXIII, S. 435). ↩

21. Если следовать общепринятой датировке (см. Klemme, 1996, S. 102—103), впервые это понятие встречается в конспектах по метафизике, записанных Пёлитцем (L1 / AA, XXVIII, S. 305, 306, 308, 336—337, 339) и Мронговиусом (1782/83 — AA, XXIX, S. 917 и далее); систематически оно обсуждается в лекции по естественной религии в 1780-х годах (AA, XXVIII, S. 1071 и далее). ↩

22. См. об этом разъяснения самого Адикеса (AA, XIV, 1-е или 2-е издание, S. XXVIII—LIV), а также Штарк, 1993, S. 140—151.  ↩

23. В скобках даны греческие буквы из нумерации Адикеса. ↩

24. Я благодарен сотруднице этой библиотеки г-же Mare Rand за цифровые копии этого экземпляра. ↩