С.В. Борисов. Metaphysica Naturalis Канта как «наивное философствование» в мире повседневности

Пиетет обыденного сознания перед философией соседствует с пренебрежительным и насмешливым отношением к философствованию. Философия «завораживает» обыденное сознание своей таинственностью и неопределенностью, а философствование является для него пустой забавой мысли. Однако, согласно Канту, в отсутствие системно выраженной философии, ее основного содержания, которое всегда есть проблема, научиться можно в лучшем случае только философствованию. «… Из всех наук разума (априорных наук) можно научить только математике, но не философии (за исключением исторического познания философии), а что касается разума, можно в лучшем случае научить только философствованию» [3, т. 3, с. 683].

“Мetaphysica naturalis” Канта является образцом наивного философствования, т. е. спонтанного процесса интеллектуальной деятельности, основанного на обыденно-практическом знании. Для нас важна разница между определениями начала философии и оснований философствования, которые нельзя отождествлять. Начало исторично и несет последующим поколениям растущее множество предпосылок, установок через посредство уже проделанной мыслительной работы. Основание же — это индивидуальный импульс к философствованию. Лишь благодаря этому импульсу для человека становится сущностной философия вообще.

Прежде всего определим дефиниции используемых нами понятий «философствование», «наивность», «теоретическое философствование», «наивное философствование».

Философствование можно определить как критико-рефлексивный процесс осмысления экзистенциальных вопросов-состояний бытия человека в мире. Специфичность философствования заключается не в предмете, а в способе отношения человека к бытию. Философское мышление есть творческий процесс конструирования бытия в форме проблемы, иначе говоря, специфичность философствования проявляется преобразованием наличной действительности в проблему. Философствование является выражением основных убеждений человека, его мировоззренческой позиции. Философствование — это духовный акт, в котором действует не только интеллект, но вся совокупность духовных сил человека, включая эмоциональные и волевые качества, т. е. в основе философствования лежит опыт человеческого существования во всей его полноте.

Наивность есть спонтанность, естественность, непосредственность, открытость, «детскость» отношения к бытию. Наивность можно понимать как первоначально естественную искренность человека (И. Кант) [5, с. 177], как «тело дословности», в котором нет места опосредованию (Ф. И. Гиренок) [1, с. 23]. В этом плане наивность можно рассматривать как критику чистого разума, который большей частью симулятивен (Ж. Делез); симуляция же обозначает силу, способную производить эффект в смысле «знака», возникающего в процессе сигнализации [2, с. 342], это умение «знать», не думая и не заботясь о добывании знания с помощью мобилизации собственных познавательных ресурсов, имеющихся в наличии.

Наивность можно рассматривать как базовую установку познания. В этом качестве она предполагает цельное, непосредственно-дорефлексивное «схватывание» мира в повседневной жизни. В силу принципиальной открытости спонтанным изменениям такое познание непредсказуемо и не может быть адекватно формализовано, а также не может быть опосредовано каким-либо уже имеющимся знанием о мире. Однако само познание такого типа возможно благодаря укорененности постигающего человека в бытии. Такова, например, наивность ребенка как некая интенция к интеллектуальной деятельности, философской рефлексии, сама по себе не рефлексируемая.

Теоретическое философствование в его «школьном», академическом значении является своего рода «отрицанием» наивности. Это форма интеллектуальной деятельности, направленная на постановку, анализ и решение мировоззренческих проблем, связанных с выработкой целостного взгляда на мир и человека [7, с. 486], базирующаяся на теоретических методах опосредованного постижения действительности с использованием особых логических и гносеологических критериев для обоснования своих положений. Проблемы теоретического философствования характеризуются предельностью, фундаментальностью, универсальностью; его темы имеют абстрактный, самоценный, экстраординарный, «возвышенный», «эталонный», всечеловеческий характер [6, с. 1083]. Теоретическое философствование, основанное на примате теоретического («чистого», спекулятивного) разума, стремится к аннигиляции эмоционально-волевых факторов познавательного отношения. Как своеобразное «отрицание» наивности теоретическое философствование есть утрата спонтанности, непосредственности и открытости процесса осмысления бытия человека в мире в силу детерминации этого процесса нормативами абстрактно-логического мышления, в основе которого лежит телеологическая интенция на построение законченной, «закрытой» теоретической системы обоснованного знания.

Синтезируя понятия «наивность» и «философствование», мы приходим к понятию наивного философствования. В нашем понимании это процесс, основанный на дотеоретическом, интуитивно-созерцательном, дорефлексивно-непосредственном «схватывании» сознанием вопрошающего и интерпретирующего субъекта мира повседневной жизни. Наивное философствование обнаруживает себя в предметных границах обыденно-практичес-ко¬го знания, жизненного мира индивида. Как процесс философствования оно содержит в себе рефлексивные, экзистенциальные и критические компоненты. Начинаясь с таких концептуальных аффектов, как удивление, сомнение, переживание экзистенциальных состояний, наивное философствование находит прямое продолжение в интеллектуальной игре как форме коммуникации [8, с. 228]. Коммуникация есть необходимое условие осуществления наивного философствования, оптимальным способом его реализации является живая беседа в форме диалога, полилога, провоцируемого спонтанным вопрошанием.

В онтогенетической перспективе философствования можно заметить своего рода возврат к наивной форме философствования. Речь идет о проявлении личностно-экзистенциального характера осмысления философских проблем, когда познание в форме философствования предстает как обретение действительности в ситуации, в которой в тот или иной момент оказывается человек. В процессе такого философствования человек определяет себя посредством своего осуществления, а само философствование выступает как то, посредством чего человек становится самим собой, в то время как он становится сопричастным действительности.

Теперь обратимся к известному разграничению Кантом «школьного» и «мирового» понятий философии. Философия в контексте обыденного сознания рассматривается главным образом в рамках «школьного» понятия. «Ведь всегда спрашивают в конце концов, чему служит философствование и его конечная цель — сама философия, рассматриваемая согласно школьному понятию» [4, с. 331]. Однако мы считаем, что наивное философствование представляет собой, используя терминологию Канта, философию в «мировом (всемирно-гражданском) понятии». В «схоластическом» значении слова, по Канту, философия имеет в виду лишь умение, в смысле же ее мирового понятия — полезность. В первом смысле, она есть, следовательно, учение об умении; в последнем — учение о мудрости, законодательница разума, и постольку философ — не виртуоз ума, но законодатель. «К философии по школьному понятию, — пишет далее Кант, — относятся две вещи: во-первых, достаточный запас рациональных знаний; во-вторых, систематическая связь этих знаний, или соединение их в идее целого» [4, с. 331]. Понятно, что с точки зрения здравого смысла наивное философствование не может иметь никакой значимости, поскольку не соответствует «школьному» определению философии. Это не более чем игра, забава в противоположность «серьезности» и строгости философского знания. Отсюда насмешливое и пренебрежительное отношение к наивному философствованию как форме интеллектуальной деятельности.

Однако что же собой представляет в терминологии Канта философия «по мировому понятию»? Кант определяет ее как «науку о высшей максиме применения нашего разума». Что есть эта максима? «Под максимой разумеется внутренний принцип выбора между различными целями». Читаем далее: «…философия есть наука об отношении всякого знания и всякого применения разума к конечной цели человеческого разума, которой, как высшей, подчинены все другие цели и в которой они должны образовать единство» (курсив наш. — С. Б.) [4, с. 332]. Отсюда и знаменитые вопросы Канта, составляющие сферу философии во всемирно-гражданском значении («Что я могу знать?», «Что я должен делать?», «На что я смею надеяться?», «Что такое человек?»). Однако именно эти вопросы находятся в центре внимания наивного философствования. Их актуальность обусловлена, прежде всего, не объемом «школьных» знаний и навыков, а самим жизненным опытом человека в условиях, когда познавательный поиск становится насущной жизненной потребностью. Основой для этого поиска может стать любое, даже минимальное, знание, а упражнением — любая, даже минимальная, когнитивная способность. Предельность вопросов обеспечивает, с одной стороны, рефлексию по поводу самих проблемных зон «знания-незнания», с другой стороны, саморефлексию по поводу Я как границы и горизонта самой способности мыслить.

«Да и как, собственно, можно научиться философии?» — задается вопросом Кант. «Всякий философский мыслитель строит свое собственное здание, так сказать, на развалинах предыдущего, но и оно никогда не достигает такого состояния, чтобы стать прочным во всех своих частях. Поэтому философию нельзя изучать также по той причине, что таковой еще не существует. Но если даже предположить, что таковая действительно имеется, то все-таки ни один из тех, кто ее хотя и изучил, не мог бы сказать о себе, что он философ, потому что его знание философии всегда было бы лишь субъективно-историческим» [4, с. 333]. Наивное философствование в отличие от «школьного» философствования базируется на очень прочных основаниях повседневного знания, хотя и не столь категорично и безапелляционно как рассуждающий здравый смысл. Различие между здравым смыслом, «школьным» философствованием и наивным философствованием можно выразить афористично, например, по отношению к познавательной проблеме: здравый смысл не видит или обходит проблему; «школьное» философствование описывает и расширяет проблему; наивное философствование ставит и обыгрывает проблему.

«Кто хочет научиться философствовать, — пишет Кант, — тот все системы философии должен рассматривать лишь как историю применения разума и как объект для упражнения своего философского таланта. Следовательно, истинный философ как самостоятельный мыслитель должен применять свой разум свободно и оригинально, а не рабски подражательно» [4, с. 333—334]. А посему вывод Канта: «Для навыка к самостоятельному мышлению или философствованию нам следует обратить внимание больше на методы нашего применения разума, чем на сами положения, к которым мы пришли с помощью этих методов» [4, с. 334]. Здесь Кант подчеркивает важность процессуального момента философствования. Для «школьного» философствования данный момент может иметь второстепенную или вспомогательную роль, поскольку «школьное» философствование по определению несамостоятельно, целиком поглощено «схоластической» традицией. Для наивного философствования процессуальный момент интеллектуального поиска имеет первостепенное значение, ибо само наивное философствование разворачивается как увлекательная игра на горизонте близкого и привычного для индивида жизненного мира, мира повседневности.

Список литературы

1. Гиренок Ф. И. Археография наивности // Философия наивности. М., 2001. С. 23—28.
2. Делез Ж. Логика смысла. М.; Екатеринбург, 1998.
3. Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Соч.: в 6 т. М., 1964.
4. Кант И. Логика. Пособие к лекциям 1800 // Кант И. Трактаты и письма. М., 1980.
5. Кант И. Критика способности суждения // Кант И. Соч.: в 8 т. М., 1994. Т. 5.
6. Степин В. С. Философия // Новейший философский словарь. Минск, 2003.
7. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. М., 1991.
8. Ясперс К. Введение в философию // Путь в философию. Антология. М.; СПб., 2001. С. 224—235.

Данная статья впервые была опубликована в сборнике «Классический разум и вызовы современной цивилизации» (2010): 

Борисов С.В. METAPHYSICA NATURALIS Канта как «наивное философствование» в мире повседневности// Х Кантовские чтения. Классический разум и вызовы современной цивилизации: материалы международной конференции: в 2 ч. /под ред. В. Н. Брюшинкина. — Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2010. Ч. 1. C. 303 – 309.